Ременский Алексей Степанович
Кто знает, где находится Торбеево? В справочнике значится, что «(Торбеева - мокш.) – это центр Торбеевского района (с 1928), население 9,6 тыс. чел. (2001), в осн. русские. Расположено на р. Виндрей, в 168 км от Саранска; в 1893 между с. Дракино и Торбеево прошла Казанская ж/д».
ЭПОХА АЛЕКСЕЯ СТЕПАНОВИЧА
Алексей Степанович Ременский (1909-1994)
Кто знает, где находится Торбеево? В справочнике значится, что «(Торбеева - мокш.) – это центр Торбеевского района (с 1928), население 9,6 тыс. чел. (2001), в осн. русские. Расположено на р. Виндрей, в 168 км от Саранска; в 1893 между с. Дракино и Торбеево прошла Казанская ж/д».
А еще «Торбеево – родина Героя Советского Союза М.П. Девятаева, заслуженного артиста МАССР В.Д. Клюкина. В Торбеево прошли детство министра здравоохранения СССР С.В. Курашова (1959-65). И это родина Героя Социалистического Труда А.С. Ременского».
( Из энциклопедии "Мордовия").
1941 год. Осинники, трест Молотовуголь. Годовой план угледобычи выполнен на 114,3 процента. Но никакая это не победа, высокий процент взят в первом полугодии, а во втором едва удалось перевалить за 75 процентов задания, установленного правительством с учетом потерь угольных районов в западной части страны. По какой причине невыполнение? По той же самой, по которой не выполнил план почти весь угольный Кузбасс: добывать уголь во втором полугодии было просто некому. По объявленной мобилизации работники шахт были отправлены на фронт, особенно остро сказалась нехватка рабочих ведущих профессий – забойщиков, проходчиков, навалоотбойщиков…
В Осинниках план выполнила единственная шахта рудника, четвертая, заведующим которой был молодой инженер Саша Ременский. Общие беды, разумеется, сказались и на шахте №4, но план выполнялся всегда. А что касается общих бед, то они были в том, что война, поставив под ружье квалифицированных рабочих, нарушила и все остальное, в первую очередь, техническое развитие предприятий. В предвоенные годы по уровню механизированной добычи и отгрузке топлива рудник уверенно выходил в число передовых по Кузбассу. С началом же войны о дальнейшем внедрении механизации, добычной техники, электровозной откатки, о применении конвейеров и т.д., речи практически не велось. Заводы перестали их выпускать, а то, что имелось, негде было ремонтировать. Оставалось одно - развивать добычу буровзрывным способом, то есть практически вручную. И, забегая вперед можно сказать, что именно таким способом к концу войны угля на руднике добывалось в три раза больше, чем в предвоенные годы. На откатке использовались в основном лошади, на шахте № 4, на третьем уклоне, еще и после войны продолжал действовать подземный конный двор на 60 лошадей. Под землей они работали, там же отдыхали, и кормили-поили этих всетерпеливых тружениц там же. Ветераны вспоминают, что лошадь закреплялась за коногоном, привыкала к своему «напарнику» и попросту отказывалась слушаться кого-либо еще. Также безошибочно знала норму загрузки, и прицепленная сверхплановая вагонетка, должна была быть отцеплена, иначе никакой откатки! Но это к слову.
Что же касается людей, рабочих, то взамен ушедших на фронт горняков начали прибывать необученные новички, сельские парни и девчата, понятия не имевшие о шахте. До 67 процентов коллектива составляли мобилизованные, эвакуированные, присланные из запасных воинских частей, репатрианты и спецпереселенцы. И результаты не замедлили сказаться практически по всем показателям. К примеру, в 1942-м на четвертой шахте на 50 процентов выросло число аварий. Точно такая же цифра была в целом по тресту. Среднемесячная производительность врубовых машин на руднике уменьшилась до 3895 тонн – на 15 процентов ниже уровня 1940 года. На 12 процентов сократилась производительность забойщиков на отбойных молотках.
Война наложила отпечаток на все – на городок, на людей, на саму жизнь. Изменился и Алексей Ременский, казалось еще вчера улыбчивый и добродушный парень. Таким его знали в Осинниках с самого первого дня, когда он прибыл сюда в 1939 из Новосибирска. Там в комбинате Кузбассуголь, он чуть более года успел поработать инженером-диспетчером в производственном отделе, а здесь стал заведующим шахтой. Но одно дело возглавлять предприятие в мирное время, и совсем другое - в условиях, какие выпали на долю того поколения. С первых же месяцев войны у начальника головная боль не только о производстве. Не меньше времени и нервов уходит на устройство новоселов. Их расселяли в бараки, поставленные на скорую руку такими же «мастерами», деревенскими мальчишками под присмотром старых плотников. Их просто нечем было обеспечить: в декабре 1942 года в шахтовом общежитии на 410 человек имелось 410 простыней, и на этом максимум бытовых удобств исчерпывался. На всех было в наличии лишь 210 одеял (ночуй под своей мокрой фуфайкой) и ... 26 полотенец. Алексея Степановича, как он потом не раз вспоминал, бесила не всеобщая нужда сама по себе – все понимали, что война, и не до жиру. Начальника шахты выводила из себя преступное равнодушие иных больших и малых начальников к нуждам людей. Общежитие на зиму осталось без угля! Что, война в этом виновата? Ребятам и девчатам приходилось самим приносить его со смены в чем угодно, даже в карманах! И начальнику шахты приходилось исправлять это, иногда не жалея своей власти, - выгонять, отдавать под суд… Но другими способами текучку, бегство, дезертирство с шахты остановить было попросту невозможно, - кто же тогда уголь добывать будет!? И эта жесткость, и эта, несомненная забота о минимальных удобствах людей, возможных в ту пору, и собственный пример, и несомненный талант руководителя дали единственно нужный тогда результат: его шахта, его «четверка», выполняла план. Даже в проклятом 1942-м, когда план не выполнили практически все шахты и весь бассейн целиком. И самым убедительным, самым доказательным подтверждением тому – орден Ленина начальнику шахты. Первый из трех, которые Александр Степанович заработает за свою жизнь. И вручен он был ему за тот самый 1942-й.
На добычу угля было обращено внимание всех. Даже городские власти, не имевшие, практически, никаких материальных ресурсов, старались облегчить шахтерский быт. Например, решение исполкома горсовета от 25 марта 1943 года дало возможность горнякам ведущих профессий по удостоверениям, розданным на шахтах, без очереди сдать в починку сапоги или пальто. Без очереди отоварить карточки в магазине… Чем-то надо же было привлекать людей, кроме мобилизационных мер, если из города в первый год войны ушли 3 000 шахтеров, а вместо них было прислано 2800 не обученных и без профессии.
К тому же в город из Харькова прибыл госпиталь. Он был укомплектован, лишь понадобились санитарки да медсестры. А самое главное, ему нужны были помещения. Известно, что в первую очередь госпиталям отдавались школьные здания, так было и тут – отдали школу № 3, но пришлось отдать еще общежитие горного техникума, три жилых дома и задние треста – в нем расположились приемный покой и хирургическое отделение.
Как вспоминают старожилы, прибытие госпиталя принесло не только одни неудобства, это была и хорошая помощь руднику – в госпитале стали оказывать помощь травмированным шахтерам, квалифицированно оперировать пострадавших в авариях. Специализация госпиталя - ранения в грудную полость и ранения суставов - была близкой к статистике травматизма горняков. Запомнился главврач Ткаченко, разработавший свою методику лечения ран, полученных на поле боя, с которыми были схожи увечья в шахте. Запомнился хирург, кандидат наук Картавин, который сделал не один десяток операций.
А шефство над госпиталем горком партии поручил коллективу шахты №4. Начальник шахты задачу понял, вернулся к себе, собрал комсомольцев, они сообща наметили план действий. Во-первых – надо помочь топливом, затем выделили водовоза, дали ему лошадь, разузнали, какие мероприятия принято проводить с ранеными – дело-то новое, невиданное! И пошли комсомольцы, а по большей части, комсомолки, девчата, топить печи, мыть полы, стирать, купать раненых, дежурить в палатах. Установилась хорошие, настоящие сердечные отношения. Но недолго пробыл госпиталь в Осинниках, как только Красная Армия отогнала врага от Москвы, в 1942 году госпиталь перевели в Тулу. А память о нем осталась на долгие годы, особенно у тех, кто выжил после аварий, благодаря госпитальным врачам.
Но за всеми этими делами не было забыто главное – добыча угля. Четвертая шахта наращивала добычу, как и весь трест, руководимый Александром Николаевичем Задемидко, впрочем, возглавившим рудник не по своей воле. В 1942 году нарком угольной промышленности Вахрушев за снижение добычи угля снял его с должности начальника комбината Кузбассуголь и направил в Осинники.
А там были свои виновники. Из-за нехватки осинниковских углей под угрозой остановки оказался Кузнецкий комбинат, нарком прибыл на рудник лично и тоже принял меры. Решением местной «тройки» главный инженер «Молотовугля» Т.З.Бовт и директор шахты «Капитальная-1» В.Д.Никитин были объявлены «врагами народа» и арестованы. Правда, судьба хранила обоих. Т.Бовт отвоевал на фронте в штрафном батальоне, вернулся на свою прежнюю должность, после победы вышел в начальники комбината, стал Героем Социалистического Труда. В.Никитин тоже вернулся, был назначен главным инженером Куйбышевугля, управляющим Кемеровоугля и начальником комбината Кузбассуголь. Был секретарем обкома, председателем совнархоза, и службу закончил в ранге заместителя министра угольной промышленности СССР.
А.Задемидко также восстановился, после войны был министром, возглавлял Кемеровский совнархоз. Хоть и немногим удавалось уцелеть в подобной ситуации в те тяжкие годы, но с этими руководителями получилось именно так. Правда, в все эти служебные взлеты были потом. А тогда судьбы этих, и других, сурово наказанных за ошибки большого начальства, руководителей, стояли перед глазами всех остальных. И каждый знал, что подобная участь может постичь и его, и, понятное дело, настроения это не прибавляло. К тому же вчерашний начальник комбината, а в тот момент управляющий трестом, Задемидко ввел военную дисциплину, его ученики, к числу которых относил себя и Ременский, ощутили ее на себе в первую очередь.
Задемидко потребовал бросить все силы на воссоздание очистного фронта, на подготовительные работы, ввел материальное стимулирование проходческих бригад, участков и всех служб, занятых подготовкой новых забоев. Итоги соревнования подводились, и победители определялись только с учетом плюсовых показателей. Казалось бы, своевременная подготовка очистного фронта – это хрестоматия в организации работ в горном деле, все знают об этой закономерности. Знают все, а он сделал жестким правилом. И до конца войны трест Молотовуголь перевыполнял план! Более того, добыча угля здесь прирастала самыми высокими темпами в бассейне. В 1944 году Кузбасс прибавил 9 процентов, а Молотовуголь 16. В 1945 Кузбасс прирос на 7 процентов, Осинники – на 14. То же самое – с приростом добычи коксующихся углей. В 1945 году Осинники давали уже 22.6 процента углей, идущих на коксование.
Шахта №4 была в числе лучших, она достигла максимальной производственной мощности, и в этом состоянии Алексей Степановичк концу войны сдал ее преемнику, а сам получил новое назначение. Он стал начальником шахты №10, которая до этого, начиная с четвертого квартала 1942, ни разу никому не уступила переходящего Красного Знамени Государственного Комитета Обороны! Просто начальник десятой шахты В.Г.Кожевин получил перевод в Киселевск, стал там начальником треста Кагановичуголь. На прощание два опытных инженера, два друга, обсудили перспективы. На шахте наметилось естественное снижение запасов, но нельзя было допустить, чтоб это стало причиной снижения уровня добычи! Каким образом сохранить этот самый уровень? Алексей Степанович обратился «к науке», затребовал рекомендаций. Ученые Академии Наук СССР всю войну работали в Кузбассе. Бригада, командированная в Осинники, констатировала, что «на Осинниковском месторождении, по сравнению с другими районами Кузбасса, имеются лишь небольшие резервы для наращивания производственных мощностей. Но так как осинниковские шахты добывают дефицитный уголь, необходимо добиться не только полной 100-процентной производственной мощности шахт, но разработать и быстро осуществить мероприятия по еще большему расширению их мощности». В переводе на понятный язык, это означало: нужна углубка до следующих горизонтов и нужен скорейший доступ к уклонным полям. А все это новые проходческие работы теми же силами, - запасных проходческих бригад нет ни в тресте, ни в комбинате. И по этим рекомендациям Ременский всего за полтора года пробил к новым запасам шесть уклонов и один ствол. Добыча пошла оттуда. И Красное Знамя ГКО осталось на шахте до самой победы.
И еще об одном необходимо сказать, говоря об осинниковском периоде работы Алексея Степановича.
Рост добычи коксующихся углей потребовал в годы войны развития еще одного, мало изученного дела – обогащения добытых углей, отделения их от породы, ради повышения качества. Наука знала, что осинниковские угли обогащаются легко. В военные годы это стало необходимостью потому, что стремление увеличить добычу сырья для металлургии привело угольщиков к разработке пластов повышенной зольности. В 1935 году в Кузбассе были построены две фабрики пневматического обогащения угля, одна при шахте им. Кирова в Ленинске, другая в Осинниках, при «Капитальной-1». Но обе они перерабатывали только угли Осинниковского месторождения. На шахтах № 9 и № 10 такие фабрики были пущены в начале войны, а к ее концу открылась фабрика и на шахте №4, над подготовкой расчетов для которой Александр Степанович Ременский провел в свое время не одну бессонную ночь.
А что касается его шахты № 10, то к концу войны она давала уже четвертую часть добычи всего треста! Это была и его победа тоже. Победа, которая явилась весомой частичкой великой победы великого народа.
…Победа пришла, облегчение – нет. Началось восстановление народного хозяйства, угля требовалось все больше и больше. На развитие отрасли были брошены огромные ресурсы, огромные силы. Алексею Степановичу, как и всем, выпало стать одним из участников послевоенного подъема угольного Кузбасса. И вторым основным периодом его большой трудовой жизни явилась деятельность на посту управляющего трестом Беловоуголь.
Там получили полное развитие его опыт и организаторские данные, проявленные в годы Великой Отечественной войны. Белово для него стало таким же передним краем, какими были Осинники. Беловоуголь был образован в в декабре 1947, выделением из Ленинугля предприятий Беловского угольного района. Алексей Степанович был направлен туда в 1952, он сменил на посту управляющего трестом К.Д.Степаненко, и руководил трестом полтора десятка лет!
Поселился он, по воспоминаниям, в деревянном доме поселка Бабанаково, по улице Вахрушева. При доме – огород, сарайчик с живностью, жена за ней ухаживала. Правда, корову они не держали, зато остальная жизнь ничем не отличалась от соседей, от окружающих. Близко знавшие его отмечают, что Алексей Степанович мог и гостей принять, и даже на гармошке сыграть, как утверждает В.В.Брагин. Он каким-то непостижимым образом сочетать душевность с высочайшей требовательностью. То же и с главными чертами характера: одни считают Ременского взрывным, но отходчивым, другие – спокойным, уравновешенным и весьма осмотрительным. И чутким. А также, по воспоминаниям А.Д. Орищина, этот угольный начальник совершенно не умел ругаться! И даже в самом большом застолье разрешал себе налить разве что самую малость. По правилам тех лет он до позднего вечера находился на работе, дел было невпроворот. По масштабам строительства, по преобразованиям, по темпам, по развитию, те годы в угольном районе в самом центре области вполне можно назвать эпохой Ременского.
В годы Алексея Степановича вступили в строй шахты «Чертинская-1»(1952), «Чертинская-Западная» (1953), «Чертинская-Южная» (1956), «Грамотеинская 1-2» (1956), гидрошахта «Грамотеинская 3-4» («Инская»)(1966), разрезы «Новосергиевский» (1954), «Свободный» (1954), «Моховский» (1955), «Колмогороский-1»(«Сартаки») (1961), «Колмогороский-2» («Караканский») (1961).
То были годы, когда строился весь Кузбасс. Беловоуголь не только развивался, строился, расширялся, - он обновлялся технически. Технически обновлялись все предприятия, но в Беловоугле эти процессы пошли в массовом масштабе, и уже вскоре они обернулись небывалыми производственными достижениями. Беловским угольщикам в самом начале 1960-х удалось в числе первых начать научно-техническую революцию в отечественной угольной отрасли. Появилась отечественная горная техника, по уровню технической оснащенности и производительности труда трест занимал лидирующие позиции в бассейне. Получили известность первые механизированные коллективы. Бригада проходчиков Н. Бизина с «Чертинской-Южной» добилась высоких темпов проходки выработок с помощью комбайна ПК-3, вскоре бригадир стал Героем Социалистического Труда. Бригады Титюева и Рощука с «Чертинской» комбайном 4ПУ за месяц проходили по 500 метров штреков. А бригада Н. Дмитирева из Грамотеинского шахтоуправления побила их достижения, пройдя за месяц более километра.
Ветераны вспоминают, что А.С.Ременский подбирал в руководители творчески мыслящих инженеров, понимал, что без них не решить задачи, поставленные перед трестом. На шахте «Чертинская-Южная» одними из первых начали внедрять узкозахватный добычной комбайн К-52, обучать людей, перенимать передовые методы. И когда результаты стали стабильными, он выдвинул начальника шахты С.Т.Лазарева в Герои Социалистического Труда.
А однажды в тресте произошло событие, которое заставило обернуться на Беловоуголь даже руководство СССР. Это был Всесоюзный рекорд комбайновой добычи за месяц, и достигла его бригада Н.Г.Малютина в 1962 году.
Вот как вспоминает о тех днях ветеран рудника Василий Феофанович Заворин, - он даже записи в свое время делал.
«Подготовка к рекорду началась загодя. С сентября 1961 по март 1962 был отработан паспорт крепления лавы и порядок всех процессов работы, включая посадку. Этот порядок впоследствии неукоснительно соблюдался, чтобы исключить травматизм. Также были подготовлены графики сменной и суточной добычи.
Руководство участка вело большую работу среди горняков. Сколачивалась звенья Гибадуллина, Кириха, Кузьмина, Зылева. Подобрались опытные машинисты комбайнов, посадчики, слесари, горные мастера.
За последние три дня марта мы провели тщательную ревизию комбайна, лавного конвейера, ленточных транспортеров на конвейерном штреке и бремсберге. Был пополнен комплект металлокрепи – стоек, верхняков, клиньев, посадочных тумб. Создан запас узлов и деталей, которые наиболее часто выходят из строя. Для очистки и погрузки угля на лавный конвейер был установлен лемех, изготовленный нашими механизаторами. Заводской был выброшен, – не годился.
Провели участковое собрание, пришел начальник шахты Б.Кузьмин. Решили: с 1 апреля начать предмайское соревнование и выдать за месяц комбайном К-52м из лавы длиной 145 и мощностью 1,3 метра с углом падения 6-8 градусов не менее 40 000 тонн угля.
График начали опережать с первых же дней, - сказалась тщательная подготовка и небывалый душевный подъем ребят. Через неделю, 6 апреля, добыли более двух тысяч тонн за сутки, успех раззадорил, было решено идти на штурм суточного рекорда, а победу приурочить к дню рождения В.И.Ленина.
Но вышла заминка. 18 апреля не выдержал комбайн - «полетел» главный двигатель. За трое суток переставили по очереди три электромотора (тоже, наверное, мировой рекорд!), но подошел только четвертый. И как раз накануне юбилея, 21 апреля, дали за сутки 2765 тонн. Рекорд! Правда, в эти сутки работали без ремонтной смены, комбайн рубил уголь без остановки. Рекорд бригады Г. Конончука с шахты «Березовская» был перекрыт на 457 тонн. Более того, на 205 тонн был превышен даже мировой рекорд, принадлежавший английским шахтерам (2560 т)! При том, что наша лава была короче английской на 106 метров, и наш пласт был тоньше на 30 см.
За оставшиеся дни апреля остановок не было, и дело завершилось рекордом в 50211 тонн».
За бригадой следили все, о ней написала «Правда», написал «Труд», а потом пришла телеграмма от Первого Секретаря ЦК КПСС тов. Хрущева Н. С. «…Ваше достижение является достойным вкладом в дело осуществления программы КПСС по созданию материально-технической базы коммунистического общества в нашей стране и служит примером, показывающим, какими огромными возможностями и резервами располагает угольная промышленность, оснащенная передовой отечественной техникой. Выражаю уверенность, что ваш призыв…найдет горячую поддержку во всех угольных бассейнах нашей Родины».
Остается только добавить, что механизированных очистных комплексов тогда еще не было, они пришли поздней. Кровлю за комбайном забойщики крепили вручную, и лаву потом садили тоже вручную, как и повсюду. Но 50 тысяч тонн из маломощного пласта в месяц давало, в пересчете на год, 600 тысяч тонн! Это все равно, что миллион из мощного пласта. Это и сегодня звучит крепко!
А соревнование за наивысшую нагрузку на забой включало в себя такой обязательный пункт, как улучшение технико-экономических показателей. Именно экономических, - как бы кто сегодня ни кривлялся относительно «затратного» способа производства в годы «командной системы».
Экономическая составляющая ярко высветилось и в тот раз: благодаря рекорду «Чертинская-Южная» добилась самой высокой месячной производительности комбайновых лав и самой низкой себестоимости добытого угля – по шахте она снизилась до 5 рублей 50 копеек за тонну. А на участке № 2 , где бригада Малютина поставила свой рекорд, вообще до 1 рубля 33 копеек! А еще за рекордный месяц не было допущено ни единого случая травматизма.
Экономические показатели и безаварийная работа вызвали большой интерес, и все, кто приезжал за опытом, старались в первую очередь намотать на ус «экономику». Ведь высокая нагрузка сама по себе не обязательно снижает себестоимость, надо выполнить и другие условия, о них и рассказывали рекордсмены. Люди учились друг у друга, а потом автора приведенных воспоминаний В. Заворина уговорили даже перейти на «Пионерку» начальником участка специально для внедрения комбайновой техники. Вместе с ним перешел звеньевой В.Зылев.
- Когда мне пришлось работать директором ( «Чертинская-Южная» уже называлось «Новой»), мы, благодаря опыту этого и других коллективов, сумели снизить себестоимость настолько, что наш уголь стал сопоставим с углем разрезов, а иногда он был даже дешевле. И за 10 лет – ни одной тяжелой травмы, не говоря уже о гибели людей. Даже лозунг был: «На «Новой» - только новое!» - напоминает председатель Беловского совета ветеранов-угольщиков А.А. Сторожилов.
А в тресте, на заключительном подведении итогов рекорда, управляющий А. Ременский сказал главное. Что рекорд показал возможности техники и возможности людей. И техника, и люди экзамен выдержали, и теперь пора переходит от разовых рекордов к постоянной технологии с такой нагрузкой. Короче – «сегодня рекорд – завтра норма»!
Рекорд получил развитие на «Чертинской-1», к руководству которой приступил молодой инженер, вчерашний начальник РГТИ Виктор Евгеньевич Брагин, которого Ременский до этого выдвинул парторгом аппарата управления треста. Была такая практика проверки будущих командиров производства, своеобразные курсы повышения квалификации, только «курсы» те были совсем не производственные. На должности секретаря парторганизации будущий руководитель проходил практику человеческих взаимоотношений, так как парторг обязан был решать все вопросы, реагировать на все жалобы людей, вникать в бытовые сферы, вплоть до улаживания семейных раздоров. Прошел будущий начальник такую проверку – его выдвигают на должность. В.Брагину - когда открылась вакансия - было предложено возглавить «Чертинскую-1». От него-то и поступила инициатива довести годовую нагрузку на лаву до полумиллиона тонн – таких объемов в стране еще не было.
Ременский знал, что несмотря на хлопоты с реконструкцией, директор «Чертинской» сможет успеть все, и поручил проработать техническую сторону дела. А попутно подобрать коллектив, которому можно было это дело поручить. На шахте хорошо работали очистные бригады П. Титова, А.Орловского, но молодой директор выбрал новичка, Колю Путру. Он показал себя толковым звеньевым в бригаде Н. Сараева. Это была чуть ли не первая в тресте сквозная комплексная бригада - тогда внедрялась новая, бригадная, форма организации труда. И уже через пору лет – Николай Максимович Путра сам стал бригадиром. Позднее он вспоминал:
- Страна была на подъеме, мы начали добывать по 300 тысяч тонн, но было видно - есть возможность увеличить. Потолковали мы с ребятами, наслушался я всякого, - дело-то совсем новое, поучиться не у кого ни в Кузбассе, ни во всем Союзе. Стоял на своем, и постепенно нашел поддержку у машинистов Александра Хлебова и Володи Шумилина, у звеньевых Анатолия Панфилова и Володи Артюхова. Начальник участка Иван Яковлевич Васильчук нас выслушал внимательно, все одобрил. И все вместе мы взялись за дело.
И это «взялись за дело» произошло после благословения, полученного в кабинете управляющего трестом. А.Ременский выбор В.Брагина одобрил, и работа пошла. Взаимодействия взрывников, доставщиков, слесарей, машинистов и парней, что двигали домкраты, на смене были состыкованы так, что комбайн брал стружку без остановки до пяти часов кряду!
Вспоминает Виктор Евгеньевич Брагин:
- Одноразовая рекордная месячная нагрузка уже была доступна нескольким бригадам. Но мы у себя на техсовете рассмотрели возможности и решили взяться за более серьезное дело, чем разовые рывки. Инженерная служба шахты была на подобающей высоте. Было решено осилить 500-тысячную нагрузку на забой в год! Для этого была подготовлена лава длиной около 150 метров по двухметровому пласту, так как комбайн К-52 был рассчитан на 1, 92 м. И в 1966 году бригада выдала 450 000 тонн. Хоть и вплотную подошли к намеченному рубежу, но все же не взяли. И тогда было решено нарезать лаву в 200 метров. Нарезали. И результат был достигнут: в 1967-м за 10 месяцев было выдано 512 тысяч тонн. А в 1968 бригада добыла уже 671 тысячу, это был мировой рекорд!
Главный инженер треста «Беловоуголь» Александр Дмитриевич Орищин:
- Беловское месторождение всегда характеризовалось весьма специфическими горно-геологическими условиями, но по технической оснащенности трест был в числе передовых.
Задуманное небывалое повышение нагрузки на забой потребовало новых технических решений. При подготовке лав для этой бригады впервые в бассейне была внедрена предварительная дегазация шахтного поля, передовое бурение с дегазацией проведения выработок. Были разработаны и другие специальные условия, нигде до этого не применявшиеся.
Преобразования шли повсюду, в тресте работали пять бригад скоростной проходки по методу бригады Николая Петровича Бизина с «Чертинской-Южной». Было много примеров из практики очистных работ. И уже в 1967-м среднемесячная выработка на одного рабочего достигла в среднем по тресту 67 тонн. Это был один из самых высоких показателей в бассейне!.
Дважды Герой Социалистического Труда Егор Иванович Дроздецкий с шахты «Нагорная» из Новокузнецка:
– Лава у них была какая-то ухоженная, во всем чувствовалась хозяйская рука. Но особенно понравилась маслостанция – чистенькая, как с завода, ни капельки, ни подтека. Я Николая подковырнул, мол, перед гостями велел почистить. А он спокойно: - Нет, она всегда такая. Держим специального человека. Я у себя потом тоже ответственного закрепил: хорошее перенять – святое дело.
Заведующий отделом угольной промышленности обкома партии Вениамин Михайлович Чурпита:
- Достижения Беловоугля возникли не на пустом месте. 1960-е – интереснейшая пора, поступали отечественные погрузочные машины, комбайны, изгибающиеся конвейеры, индивидуальная металлическая крепь, а затем пошли и очистные механизированные комплексы. Надо сказать, что поначалу мужики всю эту технику особо не жаловали, полагались на сверло, кайло да на собственную силушку – привычка! Смотришь, смена в забое ударно оперирует лопатами, а в соседнем тупике дремлет погрузочная машина:
- Поломалась, холера!
Может, поломалась, а может, и сами болт вывернули, чтоб «не мешала». Психология – вещь тонкая, в том числе и в научно-техническом прогрессе. И Алексею Степановичу Ременскому пришлось внедрять еще и систему новых отношений. Он настоял начать соревнование за освоение новой техники, тщательно, практически лично, разработал систему поощрений - за что и какие премии присуждать. И появились новые ударники. Помню, в 1963 году бригада В.И.Шумилова с «Чертинской-Южной» начала добывать из комбайновой лавы по 23600 тонн в месяц. Чтоб достижения могли перенять другие коллективы, партийные органы нашли такую форму распространения передовых приемов, как школа передового опыта.
Разумеется, такая школа была организована и на «Чертинской-1». Туда по очереди съезжались машинисты, механики, бригадиры, начальники участков – каждая группа по своему профилю. Сначала в кабинете они записывали «теорию», потом спускались в шахту и закрепляли теорию в забое. Куда еще наглядней!
Кстати, о теории. В бригаде у Николая Максимовича каждый четвертый учился в вечерней школе или техникуме. В том числе, и сам бригадир сел за парту. И дело не только в электротехнике, которую с четырьмя классами не разберешь, - им, шахтерам, ведь и в экономику пришлось влезать: себестоимость тонны при подведении итогов социалистического соревнования учитывалась наравне с валовой добычей.
Бригада выдала 500 тысяч первой в Советском Союзе, и последователей у нее появилось столько, что уже в 1977 году в Кузбассе работало 22 бригады-пятисоттысячницы, а в СССР – 66.
Бригадир Н.М Путра стал Героем Социалистического Труда в 1970 году. Управляющий трестом Беловоуголь А.С.Ременский стал Героем Социалистического Труда намного раньше, в 1966-м.
Вспоминая об этих технических взлетах, современники Алексея Степановича почему-то мало рассказывают о другом большом направлении – о развитии открытой добычи. Известно, что первые угольные карьеры Кузбасса – «Краснобродский», «Бачатский», «Новосергиевский», «Колмогоровский» входили в трест Беловоуголь. В 1960-1962 среднегодовой прирост добычи угля на них составлял 1,7 миллиона тонн, но в 1964 году обстановка резко ухудшилась, прибавка едва достигла 200 тысяч. Общее отставание по вскрышным работам едва не достигло 90 миллионов кубометров. Не выполнялись показатели производительности труда и себестоимости угля. Перед этим, в апреле 1963 было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, по которому в 1965 году Кузбасс должен был довести добычу угля открытым способом до 20,5 миллиона тонн. Оно было выполнено с большим трудом.
Одной из причин было названо несовершенство организационной структуры управления открытыми работами, децентрализация управления разрезами, которые по существу были второстепенными предприятиями в угольных трестах. Поэтому наряду с необходимостью реконструкции и техперевворуженя разрезов, обком КПСС принял решение о создании специализированного управления по открытой добыче угля. Так был создан комбинат Кузбасскарьеруголь, объединивший все 13 карьеров бассейна и ряд вспомогательных предприятий с общей численностью трудящихся в 14000 человек. Распоряжение Совета министров РСФСР о разрешении Кузбасскому совнархозу сделать это вышло 28 апреля 1964. А 19 мая вышло распоряжение Совнархоза № 606р - организовать новый комбинат. Начальником комбината был назначен А. С. Ременский, и как считалось, совершенно заслуженно. Более опытного организатора открытых работ на тот момент в Кузбассе не было.
Материальная база нового комбината собиралась известным методом – по кусочку от каждого треста. Алексей Степанович отдал из Беловоугля ЦЭММ, автобазы, погрузочно-транспортное управление. Но сам через несколько месяцев от новой должности отказался. Люди, его знавшие, в официальную версию (по болезни, из-за перенесенного инфаркта) не верят. Проблема с сердцем произошла несколькими годами ранее, а на все вопросы товарищей об истинной причине, Алексей Степанович отвечал уклончиво. Так или иначе, но Кузбасскарьеруголь продолжил свое развитие уже без Ременского.
Последняя должность Алексея Степановича – заместитель начальника комбината Кузбассуголь по производству, на которую он был назначен в 1966 году. Это был напряженный период. Именно в том году многие шахты и разрезы снизили добычу, около половины не справились с заданием по росту добычи и росту производительности труда. В бассейне по сути остановилось строительство и реконструкция. По инерции продолжалась начатая при Н.С.Хрущеве политика первостепенного внимания нефти и газу, и сохранялся пресловутый остаточный принцип в отношении угольной промышленности. Принимались постановления, но они в должной мере не подкреплялись материально-техническими ресурсами.
Новый заместитель по производству А.С.Ременский оказался в ситуации, когда все минусы, все причины известны, а ничего поделать невозможно, у комбината нет сил. Практика латания дыр была не в стиле работы начальника комбината В.П.Романова, не был ее поклонником и А.С.Ременский. И эти два ведущих руководителя, два Героя Социалистического Труда, два авторитетнейших угольщика решают подготовить подробные предложения о мерах перелома ситуации в бассейне. Непосредственным исполнителем документа, по должности, стал заместитель по производству. Подготовленные его комиссией предложения были дополнены и усилены при обсуждении в обкоме партии и направлены в Центральный Комитет КПСС. Несомненно, они, а также другие, не менее серьезные документы, явились толчком к принятию центром конкретных мер реагирования.
6 мая 1967 вышло совместное постановление ЦК и Совмина СССР от 6 мая 1967 года «О мерах неотложной помощи по дальнейшему развитию угольной промышленности Кузнецкого бассейна, улучшению жилищных и культурно-бытовых условий шахтеров». Оно учитывало реальную обстановку в бассейне. Были снижены задания по общему объему добычи до 114,3 миллиона тонн и по объему открытой добычи до 29,5 миллиона.
В увеличении мощности угольных предприятий центр тяжести был перенесен на реконструкцию действующих шахт и разрезов. В нем были впервые определены планы освоения Ерунаковского месторождения коксующихся углей. Впервые определенно прозвучали мероприятия о техническом перевооружении, о комплексной механизации и автоматизации, предусматривающей обеспечение шахт проходческими комбайнами и очистными механизированными комплексами. В 1970, в сравнении с 1965, количество узкозахватных комбайнов выросло со 130 до 277 единиц. Среднемесячная производительность труда шахтеров увеличилась с 60,6 до 69,8 тонны. Повысилась среднегодовая нагрузка на шахту, улучшились другие показатели. Объем добычи угля в бассейне вырос на 17,1 процента.
Наступил в 1970 год. Незаметно подошел предельный возраст, в судьбе Алексея Степановича принял личное участие первый секретарь обкома А.Ф.Ештокин, и он ушел на отдых, действительно им заслуженный. Передав преемнику участок своей работы в состоянии подъема точно так же, как в свое время он передавал свои прежние должности в Осинниках и в Белове.
…Традиции из жизни не вычеркнешь. Мы вновь возвращаемся во времена, когда начинается прославление истинных ценностей. Вновь в чести шахтерское дело. Об этом напомнило чествование бригады Н.Г.Милютина в связи с 45 годовщиной ее рекорда. А по сути это был вечер памяти того труднейшего и интереснейшего периода, начала энергичного перехода к механизированной добыче угля. К комбайновой добыче! Даже такое сравнение доводилось услышать, что та эпоха была полна той же героики и того же драматизма, что и переход нашей авиации на реактивную технику. Все происходило в одни годы, и у нас была такая же научно-техническая революция, только под землей. И об одном из коллективов-участников той революции прилюдно вспомнили и отпраздновали памятную дату.
Предложение внес городской совет ветеранов-угольщиков, его поддержали губернатор А.Г.Тулеев, глава Белова Е.А.Панов и глава акционерного общества «Белон» А.П.Добров. И отреставрированный Дворец культуры в Новом Городке был набит битком. В первом ряду – те самые участники события, только уже далеко не все. И обликом с поправкой на прожитые годы. А в зале, кроме старшеклассников и учащихся технического шахтерского училища сидели еще и делегаты из передовых бригад рудника. Яркий свет, поздравления, речи, подарки, концерт со старыми и новыми песнями... Это был праздник воспоминаний, и будь судьба милостивей, центральное место на вечере было бы отведено Алексею Степановичу.
Виктор Кладчихин