Малышев Юрий Николаевич
1950-е, Прокопьевск, шахта им.Ворошилова и её высокий терриконик. На нем двое мальчишек вагонетку плечом водворяют на рельсы. Подкатчики. В шахту их пустят потом, когда 18 исполнится, а пока оба подкатчики. И это самая первая должность будущего руководителя угольной промышленности России...
… И ТАК ДО АКАДЕМИИ
Юрий Николаевич МАЛЫШЕВ
1950-е, Прокопьевск, шахта им.Ворошилова и её высокий терриконик. На нем двое мальчишек вагонетку плечом водворяют на рельсы. Подкатчики. В шахту их пустят потом, когда 18 исполнится, а пока оба подкатчики. И это самая первая должность будущего руководителя угольной промышленности России...
Давно позади детство в Алма-Ате. Отец, Николай Матвеевич, крестьянский сын, окончивший знаменитую «Бауманку», в свои тридцать уже главный инженер эвакуированного из Махачкалы завода № 182.
В Алма-Ате, продолжено производство мощных торпед для ВМФ, но уже без отца, - он умер от брюшного тифа. К слову, завод после войны вернулся к себе, стал «Дагдизелем» - там вокруг него вырос город Каспийск. А в Алма-Ате остался завод им.Кирова, он выпускал торпеды, бомбы и прочее до самой кончины Советского Союза, но всё это потом. Тогда же, в середине войны, для Юры со старшим братом Володей без отца началось выживание на хлебных карточках матери - госпитальной медсестры.
А после школы будет приезд младшего брата в Прокопьевск, к старшему, уже выпускнику горного института. Потом будет горный факультет Сибирского металлургического, перевод в Кемеровский горный институт, и диплом.
И всю его дальнейшую жизнь сегодня можно условно поделить на три части: жизнь на шахте, жизнь «на «Южкузбассугле», и жизнь в Москве.
Итак, диплом и распределение в Новокузнецк, на шахту «Зыряновскую».
– Повезло! - уверен он сегодня.
Почему?
Оказывается, потому, что попал на участок Ивана Парфёновича Костюченко, где работал мудрый рабочий мужик Александр Иванович Игнатов, бригадир, кавалер ордена Ленина за военные годы. Тот не стремился осадить неправого молодого инженера, он новичка умело переубеждал. Даже в общежитие вечерком приходил потолковать по душам. В доброй памяти остался самый первый в жизни рекорд проходки штрека, «сделанный» участком Ю.Малышева, это был Всекузбасский рекорд! Потом первый в жизни приз из рук начальника комбината Владимира Павловича Романова – фотоаппарат «Зенит» с монограммой, - пришлось учиться фотографировать…
Самая же большая его благодарность судьбе за то, что начальником шахты оказался Владлен Данилович Ялевский. Этот талантливый человек незадолго до того, в свои 26 лет был назначен управляющим шахтостроительным трестом в Ленинске-Кузнецком, да что-то не заладилось у них с начальником комбината Героем Социалистического Труда В.И.Воробьевым…
Старые шахтёры в Кузбассе упоминают имя Малышева в обязательной связке с именем Ялевского. Сам Юрий Николаевич в своих «Записках горного инженера» пишет о Ялевском так: «…один из тех горняков, кто создавал славу угольного Кузбасса. Его можно отнести к первопроходцам, руководителям нового стиля. Мне повезло в жизни: много лет я находился рядом, и не только на работе. Ялевские были для нашей семьи образцом для подражания».
«Наша семья» – это жена Татьяна, которую он встретил в шахтерском поселке Абашево, и дочка с сыном, которые уже давно самостоятельные люди со своими судьбами. Марина окончила Московский горный, кандидат наук. Андрей, выпускник того же вуза, - гендиректор Песковского горнообогатительного комбината. И столь человечный отзыв их отца о своём жизненном учителе Ялевском пусть станет вместо предисловие к рассказу об одной частичке судьбы самого Малышева.
Объединение – не шахта, новому главному инженеру это дали понять сразу, и не кто-нибудь, а сам министр.
- Меня по весне назначили, - вспоминал он потом, - а вскоре Ялевский, генеральный директор, уехал в отпуск, я остался на хозяйстве. Обстановка тяжелая и в стране, и в Кузбассе. На селекторном совещании, которое проводит министр Б.Ф.Братченко, докладываю: «-У нас будет минус». В ответ на всю страну: «-Кого мы там поставили! Его надо мастером направить, а Ялевского из отпуска вызвать и - начальником участка. Для них это высшее назначение»...
Но все обошлось. Тут же звонит В.Е.Суслов, секретарь обкома партии: «-Не расстраивайся, Юрий Николаевич!». И замминистра Е.Н.Рожченко – он у нас как раз был – позвонил министру, заступился, но Ялевского всё равно тогда из отпуска выдернули…
Мы с ним жили в одном доме, только на разных этажах. И утром вместе шли на работу пешком, минут сорок до нашего объединения, по дороге обсудим все вопросы. Не помню, но кажется так, «на пешем ходу» и вызрело решение: техническому директору Малышеву заняться «Распадской», - эта шахта только вступила в строй, но с добычей там не заладилось. Как-то, после совещания директоров, за ужином, директор шахты им.Ленина Михаил Иванович Найдов предложил тост за вступление «Распадской» в клуб миллионеров: у них, мол долг по добыче с начала года как раз в миллион тонн. Посмеялись, но шахту спасать надо.
И через день-другой я – на шахте, сели за рассмотрение планов горных работ. Предлагаю: «- Здесь пройдем фланговые выработки, вы перейдете на анкерную крепь, это схема профессора Бурчакова для шахты будущего. А вот здесь лучше начать бесцеликовую отработку». В общем, обозначил целый ряд технических мер и говорю главному инженеру Лютенко:
- На исправление планов две недели сроку. Ты согласен?
Возразить, собственно, было нечего. Тем более, у них там всё было завалено. Проходит две недели, приезжаю, - ничего не изменилось!
- До свиданья!
- Что вы себя так ведёте? - возмутился В.М.Абрамов.
- Если я ошибаюсь, идите к генеральному директору, он вправе отменить мои решения, и больше никто!
Пошли, но Ялевский у них ничего даже смотреть не стал, - мы с ним накануне всё до сантиметра изучили.
- Идите и выполняйте, - ответил он.
В общем, занялись мы «Распадской» вплотную, каждую неделю разбор на шахте. Зимой проложили дороги по тайге к пластам, прошли фланговые выработки, смонтировали комплексы. В объединении вышел приказ: если по «Распадской» план поставок оборудования выполнен, премия всем увеличивается на 20 процентов. Не выполнен – на 20 процентов снижается. Всё завязали на «Распадскую», и в конце концов дело пошло, шахта начала подниматься, через полгода всё нормализовалось.
Второй случай с «Распадской».
«ЮжКузбассуголь» предложил тогда блочную систему управления крупнейшей шахтой Советского Союза. Дело необычное, к тому же в минуглепроме не находилось охотников одобрить или наоборот, отвергнуть данное предложение. И тогда министр послал разобраться своего заместителя Щадова. Михаил Иванович был прямой противоположностью интеллигентному Борису Федоровичу, действовал жёстко, но самое главное, был оперативен. В суть нетрадиционной системы он вник сразу, быстро её понял, и всё одобрил без задержки. Блочная система на шахте действует по сей день.
Объединение (до этого комбинат, образованный в 1969 году) «Южкузбассуголь» в тот период было самой мощной производственной единицей в угольной промышленности страны. Одних только шахт – 16, не считая вспомогательных предприятий и организаций, а трудящихся в нем насчитывалось ни много, ни мало, 60 тысяч душ. Но сказывались старые многолетние проблемы, шахтный фонд был старый, тылы отстали, не хватало жилья. Ялевскому (он вступил в должность года три назад) приходилось вытягивать всё, не легче доля досталась и техническому директору. Работать приходилось сутками. Но пришел день, и Владлен Данилович был повышен в должности, переведён руководить Всесоюзным промышленным объединением «Кузбассуголь». По сути, он был брошен на прорыв, так как отставал с добычей весь Кузбасс.
Кого ставить взамен? Особого вопроса не возникло: генеральным, с подачи предшественника, был назначен Юрий Николаевич Малышев, - он просто переселился в кабинет напротив. Вот и полная преемственность: во главе объединения стал не пришлый назначенец, а свой человек, знакомый со всеми внутренними проблемами.
Тем не менее, новый генеральный сразу ввёл новое правило. Как рассказывал его помощник Ю. Суздалев, по вечерам, после окончания рабочего дня, Малышев садился за руль «нивы», и наматывал километры, отправлялся на автобазы, лесные склады, ремонтные, погрузочные и прочие предприятия - до них раньше руки не доходили.
На месте, а не по докладам, вникал в возможности, узнавал проблемы и беды всех без исключения закоулков своего огромного хозяйства. «-Приехал на базу Управления материально-технического снабжения, - писал однажды Юрий Николаевич, - а там машин – тьма, каждая шахта прислала свою колымагу. Созвал я назавтра автомобилистов, и организовали первый, как его назвали, центровоз. Централизованный завоз, когда предприятие делает заявку и получает двигатель, ленту, редуктор или краску. Пришла машина, сняли один контейнер: распишитесь! И машина - на следующую шахту»…
- Все вопросы развития я старался решать, советуясь с людьми, - делится воспоминаниями Малышев.
Все так говорят, но при нём был действительно создан Совет Объединения, который включал – кроме директоров – ещё и рабочих, бригадиров, профсоюзных работников. На заседания выносились самые главные, стратегические, задачи, и было важно получить поддержку самых разных людей из разных городов, по которым разбросаны предприятия. Это делалось, чтоб трудовым коллективам были понятны цели, чтоб заинтересовать людей.
После обсуждения на Совете было решено избавиться от разрезов, и три больших предприятия открытой добычи были переданы в «Кузбассразрезуголь» и там они заняли достойное место. В «Южкузбассугле» остались одни шахты – единая технология, схожие проблемы, решать их в таком виде намного сподручней.
Новый «генерал», разумеется, многое перенял у своего уважаемого предшественника, а чего, как уже говорилось, не хватало, ввёл сам. Например, ежеквартальный обязательный объезд шахт вместе с заместителями и ведущими специалистами «Южкузбассугля». Там на месте, после встречи не только с «треугольником» (директор – парторг – председатель шахткома), но и с рабочими, и даже с их жёнами, многое становилось ясней. Ясней становились и пути выхода из проблем. Конечно, людям сначала было непривычно - генеральный приехал! – но уже на следующий раз всё становилось на свои места, а затем, когда встречи стали регулярными, к ним все уже готовились, вопросы ставили грамотно. И решали так же.
Удавалось, конечно, не всё, но руководство объединения узнавало о самых низовых проблемах, это помогало лучше корректировать перспективные планы.
Не было важней заботы, чем о воссоздании очистного фронта. И началось в объединении такое общественное движение, как День проходчика, - некое подобие праздника. Первый клуб «Проходчик» появился на шахте им. Ленина: там при вступлении в должность директора М. И. Найдова, запасов осталось на половину одного годового плана. И он поставил на первое место проходчика, всю работу предприятия нацелил на проходку выработок главнейшего направления и на нарезку пластов. Собственно, своевременное воссоздание очистного фронта была правилом у каждого думающего директора, имена бригадиров проходчиков Е. Ф. Дёмушкина, А.П.Копытова, С.М Верещагина гремели по Кузбассу. Но в данном случае – речь о небывалом общественном движении!
В День проходчика все бригадиры и начальники проходческих участков собирались с жёнами на одной из шахт. Устраивали полушуточные конкурсы, скажем установить анкер по секундомеру. А потом – подведение итогов за полугодие, за год, награждение, принятие социалистических обязательств, и т.д. Потом праздничный стол, артисты из Москвы, своя самодеятельность, танцы, - в общем, праздник!
И этот вроде бы праздник позволил многим руководителям переиначить вековечную традицию, когда всё внимание добыче, а проходке – что останется. Проходчики на многих шахтах стали зарабатывать побольше добычников, туда с охотой пошли люди. И можно стало решать задачи, которые казались неподъемными. Как-то прилетел первый замминистра Валентин Дмитриевич Никитин, тоже кузбассовец, его затащили на такое заседание клуба «Проходчик», - затея ему очень понравилась.
- Потом он стал моим самым надежным сторонником в минуглепроме, - вспоминал потом Малышев.
Пришлось ломать и другую вековую традицию: иметь плановое количество очистных забоев, - устанавливало их министерство, оно же снимало стружку за нехватку. Против этого восставал В.Ялевский, с этим же столкнулся и Ю.Малышев. Здравый смысл вопрошал: - Зачем? Да и практика уже подтверждала: какое кому дело, из трёх или из одного забоя выдан загруженный в вагон уголь? Более чем наглядно подтвердилось это с переходом на механизированную добычу. Первые бригады-миллионеры на гидродобыче появились чуть раньше, но в конце семидесятых первый миллион тонн угля из одной лавы в год был выдан на «сухой» шахте «Распадской» - сделала это бригада Героя Социалистического Труда Владимира Григорьевича Девятко. Следом на миллионный уровень вышел участок Владимира Алексеевича Леонова на «Зыряновской», там бригада М.Н.Решетникова, так же как и бригада В.Г.Девятко не раз повторила свой миллион.
А предыстория зыряновских миллионов тесно связана опять же с именем Владлена Даниловича Ялевского. Это он сломал на своей шахте прежнюю технологию, прежнюю психологию руководителей и рабочих, немало насвоевольничал, наполучал взбучек, но перекроил пласты. (К слову, уже тогда проходчики «Зыряновской» ходили по поселку, поглядывая свысока даже на лавщиков - получали не меньше, а то и больше). И «Зыряновская», вслед за шахтами Ленинского и Беловского рудников, то есть, одной из первых в стране, начала добычу угля из-под первых отечественных гидравлических крепей. Немного времени спустя, две-три лавы стали выдавать в год столько же, сколько полтора десятка забоев до прихода Ялевского. За эту, устроенную по личной инициативе, при деловой поддержке руководства, научно-техническую революцию Владлен Данилович в 1971 году был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Впоследствии и бригадир М.Решетников тоже стал Героем.
Но мы о числе забоев. При Малышеве фактическое число забоев стало таять, хотя тогда мало кто об этом знал: для министерства отчеты были в ажуре, на самом же деле, рабочих лав было столько, сколько требовалось. И как бы там ни было, а в тяжкие для Кузбасса годы на переломе восьмидесятых «Южкузбассуголь» выполнял план, хотя «Ленинскуголь», «Прокопьевскуголь» и «Киселевскуголь за всю 11 пятилетку не выполнили план ни разу, а «Гидроуголь» не выполнил три года подряд. К слову, именно для исправления столь провальных дел и был «брошен» на руководство ВПО В.Д.Ялевский.
В «Южкузбассугле» тоже было множество проблем, но здесь раньше, чем у соседей начался слом устаревших производственных отношений, которые затормозили работу соседей. На упомянутых заседаниях Совета, на технических совещаниях, на партийных и профсоюзных собраниях намечались способы изменения уровня управления, организации и оплаты труда, содержания шахтного фонда. Обсуждались способы решения всех остальных проблем, от реконструкции шахтных моек и сушки спецодежды до благоустройства поселков, ремонта Домов культуры и уличного освещения. Именно в те годы в «Южкузбассугле» завершился переход к комплексно-механизированной добыче, начали работать десятки бригад-тысячниц, выдававших по тысяче тонн угля в сутки. Число миллионеров пополнили бригады В.М.Гвоздева и И.П.Старунова, была организована работа более десятка бригад с годовой нагрузкой в 500 и более тысяч тонн, гремели имена В.Ф.Бардышева с «Новокузнецкой», В.Г.Бовта с «Зыряновской», В.Н.Абабкова с «Абашевской», В.Ф.Кузнецова с шахты им.Ленина, А.А.Гейна с «Алардинской»… Именно миллионеры и пятисоттысячники начали определять результаты производства, итоги всей деятельности объединения, общая добыча которого превысила 30 миллионов тонн в год!
А ещё?
В памяти людской сохранилось немало других событий, казалось бы, напрямую не влиявших на общие итоги. Хотя как сказать…
В центральной газете выходит заметка: «Южкузбассуголь» отказался оплатить такой-то школе калькуляторы, тогда как « …сегодня, в век научно-технического прогресса…» ну, и так далее. Ю.Малышев приглашает к себе директора:
- Ну, получит каждый школьник по калькулятору, - и что? Давайте взглянем пошире: научим ребят готовить себя к жизни, к производству. У вас же есть мастерские…
Состоялась встреча со школьниками:
- «На трудах» делаете табуретки, куда их потом деваете?
- Никуда…
- Вот вам заказ на мебель для нашего детского садика. Заказ будет оплачен!
Так вместе с директором началось создание школьного завода. Вошли в заброшенную во дворе школы котельную, отремонтировали её, оборудовали столярный цех, а девочкам - швейное ателье. А ещё - кабинет директора производства – его они выбрали из старшеклассников. Мало того, в тот кабинет протянули связь, и по утрам в понедельник на общем селекторном совещании, которое проводил генеральный директор, весь «Южкузбассуголь» был в курсе о ходе выполнения плана школьным заводом.
А потом однажды Малышев предложил заводу машину. На том конце провода – краткое совещание. И… отказ:
- Машина дорогая, 10 тысяч, но она будет больше стоять, чем ездить. Выделите «Муравей», мотороллер с кузовом, - за две тысячи. А оставшиеся восемь пустим на развитие производства, купим такие-то станки…
А на следующий учебный год при «Южкузбассугле» уже действовала сеть школьных заводов, их собрали в объдинение, назвали его «Школьный Кузбасс». Шахты получали «столярку» и слесарные детали, запчасти. Девочки обшивали детские учреждения, профилактории и здравпункты, выполняли заказы на рабочие рукавицы. Каждый месяц устраивались конкурсы мастерства, с музыкой и чаепитием. Генеральный директор лично участвовал в них, наблюдал за ребятами в живом деле. Многие выросли в толковых специалистов, он сохранил с ними контакты даже в Москве, а школа получила экономический профиль. Чем не пример при сегодняшних поисках борьбы с детской безнадзорностью, наркоманией и прочим? Ведь тогда в школе даже курить перестали! Эта работа была удостоена Премии Ленинского Комсомола.
Ну, а чем отмечен период «Южкузбассугля» лично для генерального директора? Защитой докторской диссертации в Московском горном (в кандидатах ходил с 1977, тогда он стал одним из первых кандидатов технических наук среди производственников отрасли).
А чем всё закончилось?
Доктор технических наук Малышев, по предложению министра угольной промышленности М.И.Щадова включился в выборы, набрал голоса и стал директором Института горного дела им.Скочинского, головного института отрасли, но ничего на этом не закончилось. Жизнь продолжилась, дело продолжилось, только уже не в Кузбассе, а в столице, - дело главное в жизни, угольное, и от него Юрий Николаевич никуда не ушёл. Коллектив продолжил деятельность безо всяких внутренних революций, без «новой метлы». В насучном плане Ю.Н. был избран членом-корреспондентом Российской Академии наук.
Но в 1989-м, как все помнят, в обществе полыхнуло, и первые забастовки грянули в Кузбассе, а самые громкие случились именно в «Южкузбассугле». Одной из причин Малышев называет смену руководства объединения по нормам, введённым Горбачёвым: у руля стоял «неплохой для небольшой шахты руководитель, о котором можно сказать коротко - «не по Сеньке шапка», но он пообещал златые горы, и его выбрали». Система выборности первых руководителей происходила и в Донбассе, и в Караганде, и в Воркуте, она вынесла на поверхность авантюристов, шустрых дельцов, и просто обиженных, считавших, что их затирают. Да и государство в который уж раз сократило внимание к углю, в который уж раз пошли разговоры о нефти и газе…
В общем, в один условно прекрасный день 1992 года Юрия Николаевича пригласил глава минтопэнерго (союзные министерства президент Ельцин разогнал – любимое его словечко). Глава минтопэнерго некто Лопухин был из завлабов, причём безо всяких кавычек, - он до упавшей с неба министерской должности заведовал какой-то лабораторией в каком-то НИИ, впрочем, как и другие «реформаторы», про которых потом было столько анекдотов. Но, видимо, по инстинкту самосохранения (больше ничего на ум не идет), эти «министры» на самые решающие направления ставили настоящих специалистов с практическим опытом работы. Так попал в заместители председателя правительства создатель государственного концерна «Газпром» В.С.Черномырдин, таким же путём Ю.Н.Малышев оказался во главе Комитета угольной промышленности. Судьба свела обоих на ликвидации известной аварии на шахте им.Шевякова, - Черномырдин прибыл туда в качестве председателя Государственной комиссии. Глава угольного комитета ввёл зампреда правительства в проблемы не только пострадавшей шахты, но и всей угольной отрасли, между делом познакомил с добычей угля на «Распадской», свозил на строящиеся шахты…Виктор Степанович первый раз посетил подземные работы и образно сказал «Мы с Вами одной крови – только Вы в начале трубы, а мы газовики в конце….»
Когда через неделю по возвращении Виктор Степанович был назначен председателем правительства, он одним из первых своих решений учредил госпредприятие «Росуголь», и с марта 1993 Малышев – во главе «Росугля».
- Я был рад, - пишет он, - когда стать моим заместителем согласился В.Е. Зайденварг, который до этого возглавлял корпорацию «Уголь России». Я оставил в команде много старых товарищей, подтянул молодёжь, и даже сегодня вы не найдёте ни в одной государственной структуре такую сильную команду, какая сложилась у нас, - люди с огромным производственным опытом…
Осенью 1993 правительство утвердило программу реструктуризации угольной промышленности. Минтопэнерго к тому времени возглавлял уважаемый специалист Ю.К.Шафраник, ведомство при нём стало одним из наиболее авторитетных. А что делалось в отрасли?
- Два года паузы между Минуглепромом СССР и «Росуглём» оставили на предприятиях ужасные следы, - продолжает Малышев. – Это было время дикой вольницы: объединения, шахты, всевозможные ассоциации торговали углем, заключали любые сделки, на первые роли вышли коммерсанты, заткнув технический персонал. Рынок они обрушили…
Мы разбили шахты и предприятия на три категории: особо убыточные, средние и перспективные, и было принято решение особо убыточные, аварийные шахты закрыть. Но при этом мы приступили к строительству новых шахт, шахт
европейского уровня, с высокой производительностью труда, безопасных для работы шахтёров. Что подразумевалось под словом «реструктуризация»?
Главное – создать современную угольную промышленность, это был единственный путь спасения угольной отрасли. В то время, как знают специалисты, один погибший шахтер приходился на один миллион тонн добытого угля. При добыче за 200 миллионов тонн примерно понятно, о чем речь.
Под напором забастовочных явлений, чтоб сбить накал страстей, Гайдар принял решение в три раза увеличить дотацию угольной отрасли вне всякой связи с производительностью труда. Шахтеры получили целую кучу льгот, в то время как добыча падала, численность рабочих росла, а тонна угля стоила дешевле батона хлеба.
Помню приказ по компании «Росуголь» за номером один был «О создании контрольно-ревизионной службы». За год сменили почти половину генеральных директоров угольных компаний. Отсутствие денег, бесконечные бартерные операции по существу запутали всю систему финансовых взаимоотношений в стране. Мы с министром Шафраником изучили ситуацию и создали лизинговую компанию, которая обеспечивала необходимым оборудованием работу шахт. Это было впервые, с этого начинался вообще лизинг в России. И вот благодаря таким постепенным шагам отрасль начала подниматься: если в 1993 году никто не хотел вкладывать деньги в отсталое производство, то уже в 1997-м предприятия вышли на самоокупаемость, в уголь пошли инвестиции, резко сократился травматизм.
Первый этап реформы угольной отрасли практически был завершён. В ходе реструктуризации был заложен ряд новых предприятий, которые по своей эффективности не уступали газовым компаниям. Но…
Транш Всемирного банка в 400 миллионов долларов был обусловлен по сути, ультиматумом российскому правительству – компанию «Росуголь» закрыть! Было выдвинуто и дополнительное требование: государству прекратить финансирование капстроительства, не брать оборудование по лизингу. Все бюджетные средства направлять на закрытие шахт, социальную защиту трудящихся, новые рабочих мест, но только не связанные с добычей угля. Это означало, что следует поставить крест на пяти шахтах, которые начали строить в Восточном Донбассе, в Ростовской области и на десятке новых предприятий в Кузбассе. Это означало крест на одной из базовых отраслей России, на всей её энергетической безопасности!
Черномырдин предложил Юрию Николаевичу должность первого зама министра, - вести угольную промышленность. В то же время по требованию Всемирного банка и при непосредственной поддержке министра экономики Я. Уринсона в минтопэнерго был утвержден еще один заместитель министра по угольной промышленности, И. Кожуховский, бывший горный мастер шахтного подъёма, тоже из «Южкузбассугля». Через него и должны были идти все бюджетные средства, значит, Малышева фактически оставляли не у дел. Директора угольных компаний просили Юрия Николаевича принять предложение Черномырдина. Он им ответил кратко:
- Не могу собственными руками разрушить то, что с таким трудом создавалось компанией «Росуголь». Нас с вами называют угольными генералами, так вот, скажу как офицер: – Честь имею!
«Росуголь» был закрыт, началась приватизация отрасли, государство самоустранилось от её проблем. По мнению Юрия Николаевича, такой курс – ошибочный, освоение крупных месторождений – это все-таки именно государственная задача, без поддержки государства ее решить невозможно.
Как невозможно и провести второй этап реформ, замороженных в 1997 году. Второй этап реструктуризации шахтного фонда требует государственного участия в финансировании строительства современных, оснащённых новой техникой угледобывающих предприятий. Не стоит забывать и о производстве нового оборудования для угольщиков, прежде всего в рамках конверсии оборонных предприятий. Государство должно обратить внимание и на развитие супердинамичных технологий будущего, на строительство обогатительных фабрик, решение экологических проблем. Необходимы дальновидные программы и действия по предотвращению кризисных явлений и системных проблем в отрасли.
Можно ли содействовать данной задаче, будучи не при власти?
Можно! Где сегодня те, кто боялся выпустить из рук доллары Всемирного банка? А он по-прежнему на виду, создал общественный институт - как бы это сказать? - солидарного влияния учёных на производство в современных условиях, Академию Горных Наук.
- Сегодня, когда отраслевые науки находится в положении не лучшем, чем российская наука в целом, Академия Горных Наук держит оборону за все бывшие советские горные учреждения вместе взятые – говорит президент Сибирского Отделения АГН доктор технических наук А.И.Копытов. – Мы восстанавливаем нормативную базу, ориентируем руководителей страны на главнейшие направления, на безопасность работ, на новейшие технологии. О промышленной добыче метана из угольных пластов в Кузбассе уже известно, и сегодня Академия обсуждает газодобычу на сланцевых шахтах. И так далее. А без такого научного специалиста у руля, как Юрий Николаевич Малышев, нашу Академию просто представить невозможно, как, собственно, и горную промышленность в целом…
* * *
Родился 1 сентября 1939 г. Доктор технических наук. Профессор. Член-корреспондент Российской Академии Наук. Член-корреспондент Международной инженерной академии. Академик Инженерной академии РФ. Президент Академии горных наук. Президент НП «Горнопромышленники России». Директор Государственного геологического музея им. В.И.Вернадского.
Награды:
Орден Почёта. Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени. Медаль «За доблестный труд». Лауреат премии Совета Министров СССР. Лауреат премии Ленинского комсомола. Лауреат премии Правительства РФ. Лауреат Государственной премии РФ. Заслуженный деятель науки и техники РФ. Офицерский Крест «За заслуги перед Польской республикой». Орден «Святого Даниила Московского» II и III степеней. Золотая Медаль Дизеля. Полный кавалер знака «Шахтёрская слава». Орден св. Сергия Радонежского III степени. Патриарший знак св. великомученицы Варвары I степени. Золотой знак «Горняк России». Орден Кемеровской области «За доблестный шахтерский труд» I степени.
Виктор КЛАДЧИХИН