Дюпин Анатолий Юрьевич
Руководил шахтой «Инской» в период «рельсовых войн», не допустив остановки добычи и обнищания поселка. Более того, в это время были построены теплотрасса и линия электропередач, новый микрорайон, разработана и реализована схема обогащения угля для продажи его в Англию
-
В гидрошахте «Инская»
-
Та самая «Флорида»
…А «ИНСКАЯ» ТОГДА ВЫЖИЛА!
Анатолий Юрьевич ДЮПИН
1972-1982 – горный мастер, начальник участка, главный инженер ш. «Инская», Белово. 1982-1986 – главный инженер ш. «Заречная». 1986-1999 – главный инженер, директор ш. «Инская». 1999-2001 – зам генерального директора «Кузбассугля», - директор филиала «Беловоуголь». 2001 - зам губернатора Кемеровской области
* * *
В Грамотеине – это шахтёрский посёлок в шахтёрском Белове, он учился там в 37-й школе, и именно в те школьные годы в груди начинала пошевеливаться пусть негромкая, но гордость, что жизнь идёт в промышленном краю, без которого Родине не обойтись. И потому в 1967-м, после школьного выпускного, вопроса, где учиться дальше, не было. Конечно, в горном! И вот Кемерово, Кузбасский политех, - тех жутких вступительных конкурсов уже, наверное, никогда не будет! И вот дипломированный инженер прибыл по распределению в шахтоуправление «Грамотеинское» - вскоре оно стало шахтой «Инской».
Шахта отличалась тем, что добыча велась с помощью двух совершенно не похожих технологий. На первом районе она была традиционной, а второй район – вчерашняя «Грамотеинская 3-4» - в числе первых в Советском Союзе построена под гидродобычу, новейшую по тем временам технологию.
Уже через несколько месяцев главный инженер Н.Д.Гончаров перебросил выпускника на проходку, а там для инженера интерес самый настоящий. Стиль у Николая Дмитриевича был простой: пригласит молодежь в кабинет, на столах планы горных работ – и выкладывай соображения, что делается на шахте сегодня, как идет добыча, какой участок готовят проходчики, когда он будет готов, куда проходчикам надо будет переходить потом. И вообще, чем твой участок будет занят через год, через два, и так далее… Именно с благословления Николая Дмитриевича начинающий начальник участка Анатолий Дюпин сделал первое в жизни преобразование, перестроил свой проходческий участок №2. Как и всякий проходческий, он был разбросан на четырех пластах, там работало пять бригад, проходка вечно не успевала, не выполняла план и была кругом виновата.
Он все мелкие бригады собрал в одну, то есть провёл на отдельно взятом участке свою концентрацию горных работ, чтоб все старались на один общий результат. У людей проснулся какой-то азарт, ребята, глядя на опытных проходчиков, взялись за смежные профессии, за новые квалификации. Соревнование, называй его социалистическим или как хочешь, было искренним и честным. Освоили проходку на ленточные конвейера, на анкерную крепь, - в среднем за месяц одним забоем проходили до 550 метров – и сегодня о таких темпах в Кузбассе далеко не каждый день услышишь. И люди увидели настоящую зарплату, начали получать по 500-600 рублей - кто хочет, пусть пересчитает на сегодняшние – это были настоящие деньги.
И в таком режиме постоянных технических перемен пролетел десяток лет, пока в конце 1981 Анатолий Юрьевич не получил назначение главным инженером шахты № 2, гидрошахты. Там пласты отрабатывались гидромониторами под высоким давлением, уголь смывался струей воды из мониторов и шел по 11-километровому трубопроводу прямиком на Беловскую ГРЭС. Там его обезвоживали на обогатительной фабрике, сушили, и, перемолотый в пыль, он вдувался через форсунки в топки котлов.
На новом месте незнакомым было все – и своеобразные очистные забои, и транспортные коммуникации, и пульпосборники. Своеобразной была и промплощадка с угольными резервуарами, гидроотстойниками, очистными сооружениями, пульпопроводами, водоводами, да еще обогатительная фабрика, и прочее, и прочее.
Сроку, чтоб спокойно во всем разобраться, никто главному инженеру, конечно, не дал.
- Видимо, кое-что и в самом деле мне сделать удалось, - делился он потом, уже через много лет, - и даже говорили, будто шахта заработала надежней. Не мне судить, но уже через год генеральный директор «Гидроугля» Александр Егорович Гонтов, царствие ему небесное, отправил меня главным инженером на «Заречную». Без уговоров, без увещеваний, надо, и всё!
Правда, жалеть особо не пришлось, «Заречная», тоже гидрошахта. Было интересно, так бы, наверное, и остался там, но начались уговоры к переходу на новую должность, в горком, да еще сразу в секретари!
- Что вы!?
Помогла маленькая хитрость, - просто поехал в ВПО «Кузбассуголь», к генеральному директору Владлену Даниловичу Ялевскому.
- Чтоб он меня перевёл, - продолжает Анатолий Юрьевич. - Желательно, обратно, поближе к родителям, может опять на «Инскую», - дела на ней пошли хуже, может пригожусь. Он и перевел, - обратно главным инженером. Хорошо! Только плохо, что за три года «Инская» стала уже не та. Закончились основные запасы на гидрошахте, переполнились гидроотстойники, и теперь требовалось бросать на них большие силы. На «сухом» районе дела тоже буксовали, несмотря на запасы. Но директором был назначен вчерашний директор, тоже с «Заречной» В. М. Селютин, и я был рад.
И первое, что сделали новые руководители, они провели кадровую перестановку на главных участках, - выбирать было из кого, резерв был. Вторым узким местом было определено несоответствие добычной техники с горногеологическими условиям. Третьим – отставание с подготовкой очистного фронта и отставание транспорта…
Это на словах быстро и гладко, а на деле все было далеко не просто. Кадровые перемены людских судеб касаются, появились обиженные, они просто не могли не появиться. Потому вопрос о кадровом укреплении участков и служб был вынесен на партбюро, - секретарь В.В.Никитин человек опытный, он это и предложил. И сделал, что в обсуждении кандидатур мог принять участие любой, партийный или беспартийный. Обсуждение получилось максимально открытым, честным, для кого-то малоприятным, зато все вопросы о несправедливости, все недомолвки были сняты. А когда замена состоялась, на участках резко поднялась дисциплина, пошли новые технические предложения, начала снижаться аварийность…
Помогло еще одно правило, - его принес новый директор. Василий Максимович установил порядок: регулярно собираться «четырехугольником» - директор, главный инженер, парторг и председатель шахткома профсоюза. Так определялась общая стратегия, намечались главные задачи и способы решения. Перемены должны быть понятны на шахте всем-всем-всем, - для того и собирались в таком составе.
Так было «обкатано» предложение пустить на мощных и крепких пластах польскую «Пиому». И тот же «четырехугольник» выбрал, кому этот новый комплекс доверить: техника очень дорогая, и шахта ее не в подарок получает, а покупает! Выбрали опытного и очень ответственного бригадира Н.И.Мельникова, помогли подобрать ребят звеньевых, в сменах провели собрания, за каждой сменой закрепили опытного инженера… И с первых же дней та лава № 814 по пласту «Сычёвскому» начала давать добычу, и среднемесячная нагрузка на нее достигла 80 000 тонн.
Вчетвером обсуждали каждый шаг на проходке, и за два-три года обновили парк проходческих комбайнов, постепенно убрали скребковые конвейеры…
И только начали постепенно налаживаться дела, вышла на добычу шахта и люди стали нормально зарабатывать, как вдруг - перестройка! Новое мышление, гласность, плюрализм, «вы их снизу, мы их сверху!», а затем и июль 1989…
Но надо подчеркнуть главное: все эти «жаркие июли», «площади несогласия», и прочий треск на «Инской» погоды не сделали. Кругом стачки, а здесь их не было. И не потому что «буйных мало, вот и нету вожаков», - нашлись бы и буйные, если бы руководство не нашло как с народом разговаривать.
Городской митинг? Пожалуйста! Вот делегаты, вот автобус, вот подземное питание в термосах на дорожку. Требования к правительству? Подписываем! Солидарность с кем? Неважно, - тоже подписываем…
Но шахту не останавливаем!
А людям втолковывали, иногда по сто раз на дню, что лаву останавливать можно только на ремонтную смену, на несколько часов, иначе горное давление сдавит комплекс, его потом с места не тронешь, - на других шахтах такие беды вовсю!
Также удавалось объяснить, что, бастуя, не работая, не продавая уголь, не зарабатывая денег, коллектив долго не протянет. И никто не поможет: министерства, считай, уже нет, - в стачком что ли пойдешь за средствами?
Месяц шел за месяцем, забастовки в Кузбассе не прекращались, требования начались уже совсем другие, политические – в отставку Горбачева, и т.д., и т.п. А «Инская» работала. Другое дело, как и чем это давалось? Не выдержала, надорвалась душа у директора В. М. Селютина, пошатнулось здоровье, сошел с круга толковый человек. В 1992-м он ушел, и по тогдашнему обычаю, через выборы, директором был поставлен главный инженер Анатолий Юрьевич Дюпин.
И после того выборного собрания начался период, достойный отдельного разговора, долгих размышлений и неспешных выводов… Известно, чем обернулись те боевые забастовки: в Кузбассе закрылась 41 шахта, более 15О 000 работников осталось без работы, поселки превратились в трущобы.
Та же участь, по большому счету, была уготована и «Инской». Все знают, что закрытие шахт напоминало горбачёвский вывод Советской Армии из Германии – в спешке, бегом, под землей оставляли очистные комплексы, комбайны, конвейерные линии - бросалось всё подземное хозяйство в рабочем состоянии.
Несомненно, где-то имела место корысть, личный интерес, жажда урвать и скрыться. Но известно много примеров, когда предприятия прекратили существование из-за простой неспособности руководителей. Директора оказались один на один с бедой, со всеобщей разрухой, когда уголь, за который тебя годами хвалили и ругали, стал никому не нужен. Точнее, уголь нужен, но его у тебя не могут купить, денег у потребителя нет, хотя посёлок замерзает. Да ещё ребята с наколками и в красных пиджаках в кабинет ввалились: отгружай, начальник, тому-то и по такой-то цене, а мы поможем. Да еще родной стачком каждый день стращает…
И некоторые директора просто опустили руки: появился рубль – его на зарплату, появилась другой, его тоже, лишь бы не орали. Тогда как было очевидно, что без отложений на завтрашний день жить просто нельзя! И новый директор Дюпин даже в самые тяжкие годы шёл и разъяснял людям, почему потянул трубопровод на новый пласт, а не отдал деньги на долги по зарплате.
Это тяжкие объяснения, долгие и тяжкие, на «Инской» велись постоянно, и если люди на рельсы не садились, это не значит, что здесь всё было распрекрасно, или наоборот, люди до смерти запуганы. Нет. «рельсовые войны» шли и тут, но они шли дома, на участке погрузки, - там почему-то всегда собирались, место удобное, что ли?.. И там директор и его команда доносили до сознания, что без того трубопровода, без того пласта через полгода-год придется вообще закрываться. Так что с каждого вырученного рубля копеечку надо оставлять на развитие. Иначе податься будет некуда. Дилемма в те клятые годы была с обоих концов тупиковая: без зарплаты человеку нельзя, но куда человеку без шахты, в его далеко не центральном поселке? Вот между чем и чем приходилось выбирать!
И люди выбрали. Убедил.
Теперь в это верится с трудом, но за 1992 -1997 годы, в разгар «реструктуризации», шахта делала то, что другие позволяли себе только в годы расцвета. Шахта спасла посёлок Грамотеино, который всегда состоял на её балансе, но от которого по известному указу Б.Ельцина шахта обязана была отказаться, передать поселок городу. А куда передашь, если люди зимой мёрзнут в квартирах!
Тогда был создан жилищно-коммунальный комбинат, и всё, начиная от замены труб в квартирах и кончая асфальтированием тротуаров, дирекция поделила между участками и службами шахты. Руководители раз в неделю докладывали о ходе работ на штабе, там же принимались и все решения.
Самым главным объектом стала теплотрасса, что лет двадцать до этого состояла в долгострое. Взялись за нее с помощью «Росугля» (Ю.Н.Малышев и В.Е.Зайденварг) вопреки всему: здравому смыслу, обстановке, и что самое поразительное, вопреки городским властям. Тогдашний глава только кривился, а коммунальный начальник через губу просвещал, чем эта инициатива лично для Дюпина кончится.
Кончилось тем, что теплотрасса вступила в строй, проложили линию электропередач, заменили два котла в большой котельной. И построили очистные сооружения, которые долгие годы сдерживали все на свете, - горисполком одно время даже запретил строительство в поселке, потому что канализации не хватало. А шахта в тяжкие кризисные годы пять лет убила, но до конца эти очистные довела. Кто теперь вспомнит, как бились на этом небольшом, невидном, но вот-т-т-таком важном для людей фронте, зам директора по быту В.Ф.Дидейко, главный механик Б.П.Джибибаев или председатель поссовета Р.Л.Карнаухова?
Ведь кроме всего вырос импортный жилой поселок – назвали его Флорида, он онами на автотрассу. Жаль, достроить не удалось, рассчитывали на 500 коттеждей, но кризис не дал.
Остается сказать, на какие средства все это делалось, когда и уголь обесценился, и долги по зарплате росли.
Строилось всё, в значительной мере, с помощью все того же бартера, товарообмена, на котором выживали тогда все. Став директором, А.Ю.Дюпин, как ни крути, оказался главным ответственным за сохранение коллектива, который складывался многие годы. И в условиях 1992 года ради этого пришлось идти на такие решения, о которых раньше и не подозревал, часто не думая о возможных последствиях. Но делать было нечего, шахтеры не получали зарплату в 1996-1998 годы и до 7 месяцев и надо было давать им как-то кормить семьи.
Директор стал инициатором создания коммерческого отдела, который искал, что и где выменять на уголь. Во главе его поставили человека с большим жизненным опытом В.Ф.Заворина. Он быстро установил связи с совхозами окрестных областей - они тогда еще были дееспособны - и в среднем за год выменивали на уголь 200 с лишним тонн мяса, до 50 тонн сливочного и 40 тонн растительного масла, до 300 тонн муки, 70 тонн сыров и т.д. Все это люди несли домой, вместо денег.
Но зарплату постным маслом всё равно не заменишь, и приходилось искать любые способы добывания «живых» денег. Нашли схему экспортных поставок (до этого экспортом занималось государство), стали отправлять уголь заграничному потребителю напрямую. И те 38 коттеджных домиков своей «Флориды» поставили именно таким способом.
Еще пример. Разузнали, что уголь «Инской», оказывается, англичане покупают для своих знаменитых каминов, только зольность его не должна превышать 5 процентов. Там же, в Англии, купили две обогатительные установки под названием «Центурион», и начали обогащать до 15 процентов добычи. И превращать ее в очень подходящее для требовательных англичан топливо. Торговля пошла бойко, экспорт дал долгожданные «живые» деньги в валюте, можно стало латать прорехи, и даже начать возвращали людям долги по зарплате. За живые деньги обогащённый концентрат стал покупать Братский алюминиевый завод, а затем и Иркутский алюминиевый.
Но беда не ходит одна, начали взлетать вверх энерготарифы, - именно они, а не горногеологические условия или провалы в организации, заставили шахту резко снизить добычу. Тарифы на электроэнергию попросту обесточили 2-й район, гидрошахту. Все попытки Анатолия Юрьевича договориться об отпуске электроэнергии по себестоимости, от своего главного потребителя, Беловской ГРЭС, ни к чему не привели. И в 1996 гидродобычу пришлось закрыть.
Знать, какая это беда, может только тот, кто сам ее пережил. Но и посреди этой беды удалось сделать максимум возможного, чтоб людей пострадало как можно меньше. Но 80 человек уволить все же пришлось, главным образом тех, кто значительно перешел пенсионный возраст. Те, кто пожелал, ушли на досрочную пенсию. Немалая часть согласилась перейти на поверхность, на ремонт жилья, прокладку дорог, теплотрасс, водопровода, - поселку строители всегда нужны. Остальных перевели на первый район, в том числе на подготовку новых полей по пластам «Грамотеинскому-II» и «Сычёвскому-IV». Именно эти пласты служат сегодня источником жизни для шахты, на них она продолжается, пусть и под новым названием - «Листвяжная».
И пусть давно уже Анатолий Юрьевич не директор, но он следит за шахтой. Вместе со всеми в октябре 2004 содрогнулся, узнав об аварии, когда погибли сразу 13 человек. Сроду таких аварий не было, но этот вопрос касается не одной «Листвяжной», он скорее общий, относится ко всей сегодняшней системе эксплуатации шахт: далеко не всё там благополучно. Не случайно же, Кузбасс первым в стране провозгласил безопасность добычи делом первостепенным.
Он старается держать в памяти всех, с кем вместе добывал уголь, с кем вместе держал оборону в годы кризиса. Брошенные правительством, государством, шахтёры «Инской» спасли шахту, и поселок. Помнит ли кто об этом сегодня? Будут ли помнить завтра?
Будут, наверное. Нельзя не помнить. Анатолий Юрьевич уже писал, как уверенно чувствовал он себя рядом с главным инженером Иваном Шемякиным, заместителями Валерием Ведровым, Александром Пановым, Виктором Дидейко, Николаем Рябковым, главным механиком Борисом Джибибаевым. Уже говорил спасибо судьбе, что удалось поработать с такими начальниками участков, как Владимир Зимин, Андрей Молоствов, Валерий Ушаков, Виктор Тимашков, Александр Панцуркин, Александр Репин, Александр Падалко, Юрий Недорезов, Владимир Лисевич, Михаил Нестеров, Николай Томшин.
Самые теплые воспоминания хранит о руководителях рабочих коллективов, о бригадирах. Это Геннадий Реутов, Владимир Козлов, Василий Шмохин, Николай Мельников, Борис Кладчихин, Иван Фомин, Виктор Власюк, Александр Улитин, Юрий Денисов, Геннадий Мальцев, Франк Скавинский.
И просит простить, кого не назвал…
Подготовил Виктор Кладчихин