Архив 2008-2014 » 2009 | 03 Октябрь-ноябрь
Угольная промышленность России в ХХI веке
Согласно прогнозу Международного энергетического агентства, в середине нынешнего столетия в мировом топливно-энергетическом балансе будет преобладать уголь, запасов которого хватит на шесть веков, причем на долю угля приходится около 90% энергетического потенциала полезных ископаемых органического происхождения, пригодных для промышленной разработки. Мировое потребление энергоресурсов возрастет в 1,4 раза — до 17,3 млрд. т условного топлива, в том числе угля — до 5 млрд. т у.т. (в 1,5 раза).
Задача более широкого использования угля в энергетике и технологических процессах становится особенно актуальной. В сценариях развития хозяйственного комплекса необходимо ориентироваться на удовлетворение спроса энергетики и экономики за счет увеличения доли отечественного угля в топливно-энергетическом балансе страны. Поступательное развитие угольной промышленности с последовательным преодолением трудностей социального характера возможно — по мнению государственных ученых мужей — при реализации уточненной и стратегически просчитанной промышленной политики государства, основу которой составит «Энергетическая стратегия России на период до 2020 года».
Сегодня мы предлагаем вниманию читателя фрагмент новой редакции Энергетической стратегии развития — раздел «Угольная промышленность». Это видение специалистов, которые были выбраны Министерством энергетики РФ (автором документа) для написания названного серьезного документа.
Но что думают по этому поводу люди, непосредственно (или опосредованно) вовлеченные в процесс угледобычи? Мы предоставляем слово ученым-производственникам из Кузбасского региона. Их видение перспектив исходит из глубокого знания угольной действительности, значительно отличается от того, что предлагает Центр и — не может остаться без интереса.
Игорь Германович Степанов, зав. кафедрой маркетинга и менеджмента, доктор экономических наук, профессор Новокузнецкого филиала-института ГОУВПО «Кемеровский государственный университет»:
— Среди проблем, которые обозначены в предоставленном документе, необходимо было упомянуть низкую производительность труда — про нее, однако, не сказано. Следующая тема, к сожалению, полностью отсутствующая в документе: неразвитость угольного машиностроения. Капитальные вложения в развитие угольной промышленности до 2030 года запланированы в размере почти 100 миллиардов долларов. Как их осваивать — снова будем перегонять деньги за рубеж? Закупать там оборудование? А ведь я уверен: именно Кузбасс мог бы получить огромную выгоду от реализации этих денег на собственной территории. Почти половина угля России добывается в Кузбассе, и, как видно из предложенных цифр, такая пропорция будет сохраняться. Следовательно, было бы разумным делать упор не только на ввод новых мощностей по добыче, по переработке, по обогащению, но обратить внимание на развитие машиностроения. Для Кемеровской области это привело бы к решению сразу нескольких серьезнейших проблем. Прежде всего к диверсификации производства, к повышению безопасности экономики Кузбасса, обеспечению его промышленности необходимой техникой.
Немаловажная проблема, но о ней в документе ни слова — невысокий коэффициент извлечения угля. Следует отметить также неразвитость глубокой переработки угля. Нужно думать о строительстве тепловых электростанций в непосредственной близости от угольных предприятий и сжигать топливо здесь же. Заниматься брикетированием угля и пр. Программа ЭР предусматривает развитие энерготехнических и углехимических комплексов, но о них говорится вскользь и всего лишь на третьем этапе, с 2020 года. Надо раньше решать эти вопросы! Недостаточные транспортные мощности, высокая себестоимость угля не дают возможности получать приличную прибыль, что приводит к малым вложениям в угольные предприятия.
Документу в целом не хватает системного подхода к решению поставленных задач единым комплексом. То же высокое загрязнение окружающей среды — причина его зачастую кроется в технологиях тепловых станций; они, мягко говоря, оставляют желать лучшего. За счет этого у станций низкий КПД и высокий выброс. Но имеются более современные технологии. Парогазовые турбины, к примеру. Системы не хватает и в отношении транспортного вопроса. Говорится только про железнодорожные пути и развитие портов. Однако имеются альтернативные способы транспортировки. Например, углепровод. Именно у нас впервые был построен углепровод от Белова до Новосибирска. (В прошлом году последний его отрезок в районе села Журавли был демонтирован.) Очень перспективное направление! Почему-то от него отказались в России, но насколько мне (как экономисту) известно, оно развивается за рубежом.
И, наверное, последний момент, на котором хотелось бы остановиться. Кто именно будет инвестировать развитие угольной промышленности? Не сказано ни слова про роль государственного финансирования программы, особенно в части финансирования развития инфраструктуры. А именно государство, с моей точки зрения, обязано этим заниматься. Более того, оно должно найти механизмы по ограничению аппетитов собственников. Каким именно образом государство намеревается регулировать действия собственников? Как будет заставлять заниматься той же глубокой переработкой угля? Государство должно продумать правила игры. Любая стратегия недееспособна без механизмов ее исполнения. Та, что я вижу сегодня, дополняет, учитывает недостатки предыдущей, которая была рассчитана на срок до 2010 года. Это хорошо, что государство задумывается над развитием важнейшей отрасли. Главное, чтобы написанное не осталось на бумаге.
Виктор Николаевич Фрянов, профессор, доктор технических наук, зав. кафедрой разработки пластовых месторождений Сибирского государственного индустриального университета:
— В целом новая редакция программы Энергетической стратегии России соответствует реальной и прогнозируемой ситуации в энергетической сфере, в т.ч в угольной промышленности.
После реструктуризации 1996-2000 годов в угольной отрасли был сделан мощный рывок как в производственном отношении, так и по улучшению экологических показателей. Намечены этапы комплексного развития угольной отрасли с учетом разработки и внедрения технологических и технических устройств. Необходимость экономического и рационального использования инвестиций привела к тому, что социальная сфера ухудшилась: предприятия «сбросили» с себя всё, что не относится к производству. Собственники диктуют условия труда и размер заработной платы в соответствии с реальной экономической ситуацией, которая диктует максимальное сокращение непроизводственных затрат.
С этой точки зрения мне видится нарастающее противоречие. Развитие отрасли дает рабочие места людям. Но себестоимость угля становится всё выше, поскольку в отработку вовлекаются угольные месторождения с неблагоприятными для традиционных технологий горно-геологическими и горнотехническими условиями (в т.ч. геологические нарушения разрывного типа, природная метаноносность выше 13 кубических метров на тонну, высокое горное давление, проявление горных ударов и внезапных выбросов угля, породы и газа). Всё это ухудшает санитарно-гигиеническую обстановку работы на российских шахтах.
Более того, ведение горных работ на грани предела концентрации метана и угольной пыли создает предаварийную ситуацию.
В проекте ЭС не прослеживается системность государственной политики развития угольной отрасли восточных регионов страны. Необходимо «создание в отрасли эффективных систем корпоративного управления и государственного регулирования, отвечающих требованиям развитой рыночной экономики» — как это записано в предложенном документе. Хотел бы я знать, каким образом подобное можно реализовать? Описание стратегии государственного регулирования с учетом интересов частного капитала могло бы придать документу более современный вид.
Цифры, представленные в программе ЭС, вполне реальные. В СССР в «доперестроечные времена» добывалось свыше 740 млн. тонн угля, то есть 530-565 млн. для нас достижимы. Рынок сбыта есть, и он конкретно определен. Китай добывает 2 млрд. тонн угля в год, имеется спрос на уголь в Индии, Иране. Освоение новых месторождений Восточной Сибири и Дальнего Востока будет, скорее всего, происходить на концессионной основе с участием иностранных фирм. Порты будут активно эксплуатироваться иностранными фирмами, заинтересованными в российском сырье. К сожалению, я не увидел в документе строк по поводу развития железнодорожной системы внутри России, а она для транспортировки угля необходима. Следовательно, речь идет в основном об экспорте по существующим транспортным системам, а это — продолжение существующей сырьевой политики, которая свойственна отсталым странам.
Имеется еще ряд моментов, которые не прописаны в проекте ЭС. Во-первых, хотелось бы узнать планы по поводу регулирования цен на нефть и газ: газ неоправданно дешев, в ценовом отношении он «забивает» уголь. Во-вторых, в документе не представлена стратегия переработки угля, а эту тему необходимо расширять, ведь угольную продукцию можно продавать за рубеж в виде электроэнергии, на которую сегодня огромный спрос. В-третьих, недостаточно уделяется внимания приросту разведки запасов по сравнению с объемами добычи. Предлагаю, чтобы часть инвестиций при разработке инвестиционных проектов выделялась на детальную эксплуатационную разведку месторождений.
Главная » Главная » 2009 | 03 Октябрь-ноябрь » Угольная промышленность России в ХХI веке