«Перспектива просматривается неплохо»
«Перспектива просматривается неплохо»
Эксперт - Современная сталеплавильная отрасль немыслима без коксующегося угля. Растущие объемы производства рельсобалочной продукции на новокузнецком «Западно-Сибирском металлургическом комбинате», которые предприятие демонстрирует в последние два года, стали возможны благодаря этому виду топлива. До 2010 года 75% добычи коксующегося угля приходилось на шахту «Распадскую», входившую в одноименную угольную компанию. Помимо поставок на крупные металлургические заводы России «Распадская» стабильно экспортировала уголь в Европу и Азию.
Но в мае 2010 года на шахте «Распадской» случилась авария, пошатнувшая благополучие компании. В результате взрыва метано-воздушной смеси тогда погиб 91 человек, еще 99 получили ранения различной степени тяжести. Авария привела к значительному падению котировок акций компании на фондовой бирже и причинила ущерб на 200 миллионов долларов.
После аварии собственники компании Геннадий Козовой и Александр Вагин начали искать покупателя на основной пакет акций. Сделка состоялась осенью 2012 года. Холдинг ЕВРАЗ, до этого владевший частью акций «Распадской угольной компании», выкупил долю Козового и Вагина за 861 миллион долларов. Но еще почти два года потребовалось генеральному директору Геннадию Козовому, чтобы завершить ликвидацию последствий аварии и подготовить «Распадскую» к запуску новых лав.
На смену Козовому 1 июля 2014 года пришел 37-летний Сергей Степанов. Выпускник экономического факультета МГУ, до этого два года работавший в ЕВРАЗ, совмещая должности руководителя дивизиона «Уголь» и генерального директора еще одного кузбасского актива ЕВРАЗ — «Южкузбассуголь». Он фактически взял контроль и руководство над всем угольным бизнесом в холдинге. Несмотря на относительно молодой возраст, Степанов больше десяти лет проработал на руководящих должностях в различных компаниях угольной и золотодобывающей отрасли в России и ближнем зарубежье. За время его руководства на шахте «Распадской» запущены новые лавы, которые должны позволить компании выйти на объем добычи в полмиллиона тонн в месяц. О планах компании на следующий год и о том, что ждет угольную отрасль в среднесрочной перспективе, Сергей Степанов рассказал в эксклюзивном интервью для журнала «Эксперт-Сибирь».
«Очень далеко везти»
— Сергей Станиславович, какой сегодня спрос на коксующийся уголь на внутреннем рынке?
— Последние несколько лет спрос в России достаточно стабильный. Необходимо учитывать, что экспорт был убыточным направлением, мы боролись за каждую тонну в России. Наша стратегическая задача — увеличение продаж на российском рынке. Поэтому на 2015 год прогноз такой же, как и на нынешний. На внутренний рынок мы даем премиальный уголь. Нормализация работы шахты «Распадская» позволяет нам увеличить долю в России за счет высокого качества продукта.
— Видите ли вы угрозу в новых угольных проектах в Африке и Австралии, где уголь дешевле, а также в планах Китая максимально уйти от угольной энергетики по экологическим соображениям?
— Если говорить о ситуации на мировом рынке, во-первых, мы видим, что добыча в северных провинциях Китая растет, при этом он продолжает покупать уголь марки ГЖ (газово-жирные. — Ред.), так как стране все равно не хватает металлургического угля. Таким образом, значительная потребность в нем в регионе остается.
Говорить о конкуренции со стороны африканских стран и Австралии сейчас неактуально. Африка, конкретно Мозамбик, который снабжает ЮАР, находится слишком далеко от ключевых для нас экспортных рынков. Австралия производит наиболее качественные угли, но вряд ли сможет дальше снижать затраты. При подземном способе добычи затраты Австралии составляют 80–90 долларов на тонну концентрата. Это означает, что с учетом логистики компании не смогут привлекать больше инвестиций при цене ниже 150 долларов. Другими словами, для металлургических углей мы, скорее всего, находимся на минимально возможном уровне цены.
— В чем для вас связаны основные сложности экспорта?
— Очень далеко везти. На пять тысяч километров в мире никто не транспортирует уголь. У нас эта конструкция выживает потому, что Кузбасс — уникальный регион с точки зрения геологии и квалификации. В России больше нет регионов, где в таких количествах и с такими затратами добывали бы уголь. Только при новом курсе доллара экспорт начинает давать определенную прибыль.
— Так у вас есть транспортные проблемы?
— Таких, которые не позволяли бы нам вывезти уголь, нет. Но если брать 2014 год, то пока довозим сырье до Китая, но можем и убыток получить. Транспортная составляющая — железная дорога плюс перевал в порту — по данным прошлого года съедала больше половины цены.
— Как выгоднее везти уголь — железнодорожным или морским путем?
— Железная дорога — чуть-чуть дешевле, но там мощность перетока ограничена. Все, что не влезает в составы, везем морским путем. Ну и, конечно, вопрос, где находятся наши клиенты. Если брать сложность экспорта, то нужно все пересчитывать, ибо те доллары, которые мы получаем из Китая, в рублях представляют большую ценность. В последние два года у многих компаний было желание вернуть все инвестиции, которые были направлены на экспортный уголь, что идет в Китай. Потому что убыточная операция. Сейчас еще, может быть, ничего, но если бы не было валютных изменений, то многие компании отсекали бы эти экспортные хвосты.
Если говорить о «Распадской», то мы сейчас довольно гибко можем реагировать. Раньше, чтобы закрыть потребности российского рынка, нужно было задействовать все три предприятия «Распадской». Сейчас, после восстановления, можно варьировать: например, направить какие-то ресурсы на российский рынок, другие — на экспорт. И дальше уже нужно считать, интересно ли везти уголь на экспорт. Даже у крупных компаний могут возникнуть убытки на перевозках в Азию, для мелких и средних компаний это еще больший риск.
«Лучше 25% и без эксцессов»
— На какие объемы в ЗАО «Распадской угольной компании» планируете выйти в следующем году?
— В этом добудем около 9,5 миллионов тонн, в следующем — 10–11 миллионов. Шахта «Распадская» должна выйти на пять миллионов тонн, потому что четыре года команда под руководством Козового занималась ее восстановлением. В итоге удалось запустить в сентябре третью лаву, а в октябре — четвертую. И в 2015 году перспектива просматривается неплохо.
— Планируете приобретение новых активов и расширение за пределы Кузбасса?
— В текущей ситуации вряд ли. Сейчас ценовая конъюнктура требует стать «поджарым зверьком».
— Затянуть ремни?
— Я бы сказал по-другому: сконцентрироваться на том, что уже есть. Шахта «Распадская» и разрез «Распадский» — предприятия с огромным потенциалом. Нужно разбираться с ними.
— В чем плюсы и минусы для «Распадской угольной компании» от консолидации с другим активом ЕВРАЗ — «Южкузбассуглем»?
— Это вопрос перспективы 2015 года. Здесь несколько моментов. Первый — объединение на операционном уровне. Главное — мы можем стабильнее закрывать потребности клиентов. Перемонтажи, перебои с производством не скажутся на ключевых потребителях. Также гарантируем всем клиентам стабильную поставку — это преимущество крупной компании. Если брать объединение управляющих компаний, то здесь тоже есть большой плюс. Географически это один регион с одним и тем же спасательным отрядом и администрацией.
Это фактически один бизнес. Логично создать единую управляющую компанию. Для полного объединения, наверное, главный вопрос — это миноритарии, те самые держатели 18% акций. В чем выигрыш для них? Я считаю, что при правильных обменных коэффициентах для них есть плюс. Мы видели последние четыре года, что любое происшествие может остановить всю шахту «Распадская». Здесь огромное количество угля закрыто в одном мешке, фиксированные затраты находятся в одном месте. С этой точки зрения и миноритарии, и клиенты получают достаточно большое количество выгод от того, что доля шахты «Распадская» в производстве объединенной компании станет меньше. Опять же мы сделаем так, чтобы эта часть была максимально стабильной. И не дай бог, если какое-то происшествие на «Распадской» — это уже будет означать крах для миноритариев и клиентов. В этом есть большой смысл, об этом стоит подумать.
— Не секрет, что добыча угля наносит большой урон окружающей среде. Возможно, ли наладить работу предприятий таким образом, чтобы не страдала экология? Что конкретно в «Распадской угольной компании» делается для сохранения природы?
— Мы уделяем большое внимание экологии. Есть проекты по рекультивации, строительству очистных сооружений. Это плановая работа. Хотя отмечу, что угольная отрасль несравнима по экологическим рискам, например, с золотодобычей, производством алюминия или нефтепереработкой. Процесс извлечения золота — это цианид, алюминиевая отрасль — это хлорид. Если брать угольные предприятия, то ничего подобного нет. Мы не пользуемся никакими опасными химикатами.
«Кадры «Распадской» будут моложе
— Вы пришли в ЗАО «Распадскую угольную компанию» на смену Геннадию Козовому, который был генеральным директором 20 лет. Были ли сложности с адаптацией?
— Не было — благодаря Козовому. Мы два года готовились к смене руководства. Изначально, когда я принял предложение ЕВРАЗа, уже было понятно, что будет сделка с «Распадской». Предполагалось, что Геннадий Иванович [Козовой] минимум на один год останется и будет готовить замену. Меня или не меня — было не принципиально. Я должен был руководить угольным бизнесом, и мы рассматривали различные варианты: либо кто-то из команды «Распадской», либо нанять человека со стороны, либо взять менеджера «Южкузбассугля» (ЮКУ). Повторюсь, ничего экстренного в уходе Геннадия Ивановича не было. Он активно помогал и всячески погружал [меня] в производственные и кадровые вопросы.
— Какие перестановки в менеджменте «Распадской угольной компании» вы сделали в первую очередь?
— Перестановки были, и достаточно много. Многие люди проработали с Козовым все 36 лет. Значительная часть таких управленцев написали заявление перед уходом Геннадия Ивановича, либо сразу после. Сегодня в команде много новых руководителей: директор по снабжению, технический директор, директор по производству.
— С чем это было связано? Нежелание работать с вами или солидарность с уходом Козового?
— Ни то, ни другое. Когда человеку 63–65 лет, у него все есть. Многие давно готовились уйти на пенсию и приняли принципиальное решение еще в 2010 году сразу после аварии. Еще до аварии обсуждалась возможность продажи актива и замены команды, просто по причине возраста. Авария в мае 2010 года этот процесс для одних — ускорила, для других — отложила. Несколько директоров уволились сразу, часть осталась с Козовым, который объявил курс на восстановление шахты и на передачу ее какому-то нормальному инвестору. Через два года это случилось, он продал свой второй пакет. И здесь произошла точка, в которой вторая группа менеджеров получили добро от Козового на самостоятельное принятие решений: готовы они продолжать работать или могут уйти.
— Какое отличие «Распадской» Козового от «Распадской» Степанова?
— Хочется сказать «никакого» и что надо продолжить дело Козового и его стратегию. Но все же, в чем отличие Геннадия Ивановича от большинства менеджеров, том числе и от меня? Я наводил справки, и действительно, есть у него такая черта — он планирует очень надолго — на десять, двадцать, тридцать лет. Для него горизонт планирования в семь лет — очень мал. Поэтому, когда смотришь, как все технологически и операционно спланировано на «Распадской», то понимаешь, что человек, который мог все это сделать, задумал это еще в конце девяностых или даже раньше. Поэтому сказать, что нужно сделать что-то в сторону от того, что делал Геннадий Иванович, — это неправильно. Он выдающийся руководитель. Первым привез очистные механизированные комплексы фирмы Joy в Россию, хотя никто не верил, а он сделал рискованную ставку и выиграл. Никто в Междуреченске и в «Распадской» не хотел верить в разрез, а он нашел управленцев, и в итоге этот разрез спас всех после аварии.
Естественно, что «Распадская угольная компания» будет отличаться. Во-первых, люди, которых держали моральные обязательства перед Козовым, ушли. На их место либо уже назначены новые руководители, либо должны прийти молодые менеджеры. «Распадская» Степанова точно будет моложе по составу, но в остальном мы продолжим и разовьем стратегию Козового. Должна быть безопасная, низкозатратная, современная, мощная по производству шахта, — в этом задача ЕВРАЗа. В последнее время ЕВРАЗ концентрируется на точечных инвестициях, но мы построили шахту «Ерунаковскую», закупаем оборудование. Если в 2015 году ситуация с экспортными ценами будет нормальной, мы сможем сделать определенные инвестиции.
«Шишки всегда в наличии»
— Как обстоят дела с подбором кадров на «Распадскую»? В чем основные сложности?
— Это общая проблема отрасли, все жалуются — нет кадров. Мне есть с чем сравнить. Если взять любой другой угледобывающий регион, то везде с кадрами хуже, чем у нас. Кузбасс по добыче угля — самый лучший регион.
— Что это значит?
— Здесь сотни тысяч людей родились в шахтерских семьях. Здесь есть традиции, желание и знания. Из других регионов уезжают. Меньше людей — меньше опыта. Если брать Донбасс, то там изначально были крайне тяжелые условия угледобычи: маломощные пласты с залеганием до 1,4 километра. Это меняет психологию людей: они нацелены не на ритмичную работу, а на постоянное преодоление сложностей. Крайний Север, Заполярье — люди уезжают, не хотят там жить. У меня до сих пор остались друзья, которые управляют предприятиями в этих регионах, и я считаю, что в плане кадров у них задача сложнее.
— Получается, что при наборе нового менеджмента вы не столкнулись с особыми сложностями?
— Они всегда есть. Новый человек набивает шишки, прежде чем начинает работать. Но этот опыт — зало надежности работы в будущем. Кроме того, важно объединить команду.
— Что вы в первую очередь хотите от рабочих и понимают ли они это?
— Первое — мы хотим видеть безопасный труд. Второе — стабильную квалифицированную работу с точки зрения технологических показателей. И третье — прибыльное производство. Мы должны производить качественный продукт, иметь хорошие отношения с клиентами и низкие затраты по сравнению с конкурентами. В чем плюс прибыльного бизнеса? В том, что он позволяет зарабатывать и рабочим, и собственникам, и платить нормальные налоги — чего мы не видим по многим компаниям, которые не ведут бизнес эффективно.
Все говорят: а зачем бизнес должен быть прибыльным? Когда годами накапливается неэффективность, то в какой-то момент все заканчивается крахом. А ведь и люди должны получать нормальную зарплату, и она должна индексироваться, должны направляться в инвестиции и в производство, и в безопасность.
На шахте «Распадской» запущены новые лавы, которые должны позволить компании выйти на объем добычи в полмиллиона тонн в месяц 012_expert-sibir_48.jpg Фото: Денис РассохинНа шахте «Распадской» запущены новые лавы, которые должны позволить компании выйти на объем добычи в полмиллиона тонн в месяц
— Так ваши подчиненные понимают это?
— Судя по результатам ЮКУ — да, начинают. По «Распадской», в целом, — да, но там опыт взаимного общения еще недостаточно большой. Может быть, для полного понимания уйдет еще год.
«Спасибо «тучным» годам»
— За время работы в Кузбассе вы можете говорить о том, что здесь у власти с бизнесом — особые отношения и Администрация Кемеровской области требует от руководства предприятия большей социальной ответственности?
— На мой взгляд, отличие нашего региона в том, что власть понимает, чем живет бизнес. Аман Тулеев и администрация разбираются в отрасли, среди заместителей губернатора есть те, кто несколько десятков лет поработал на угольных предприятиях. Это диалог с квалифицированным партнером.
— Чего бы вы хотели со стороны государства для поддержки угольной отрасли?
— Если посмотреть на государственную программу развития до 2030 года, в ней заложен значительный рост добычи угля в Кузбассе, Якутии и других регионах. Но при ценах 2012–2014 годов никакое развитие невозможно, возможно только выживание в следующие 7–10 лет. В результате выживет ограниченное количество предприятий. С моей точки зрения как экономиста, происходит оздоровление отрасли, предприятий становится меньше, но самые эффективные увеличивают производство.
Мы сейчас не можем позволить себе купить новый комплекс, он стоит два миллиарда рублей. Для этого нужно залезать в долги. Меня интересует, каким образом федеральное правительство видит нашу отрасль через 10 лет? Если мы видим угледобычу «небольшим поджарым зверьком», то так и получится. Мы останемся на этих же объемах или даже чуть-чуть снизим их, при этом затраты будут меньше и количество предприятий будет меньшим. Если говорим, что объем добычи должен вырасти через 15 лет в полтора–два раза, то собирается ли государство каким-то образом поддержать эту задачу? Есть разные способы.
Мы видим, что правительство сегодня готово поддержать нефтяные проекты. Оно открывает резервный фонд для финансирования крупной нефтяной компании. Вопрос по угольной отрасли, какие приоритеты у государства? Если оно хочет ее развивать, то какие цели и как будет финансироваться? Потому что пока, на мой взгляд, отрасль представляет собой настоящую жесткую конкурентную среду, в которой два приоритета — это безопасность и затраты. В этом есть плюсы для наших клиентов, но что хочет государство — мы пока не видим.
— Но, смотрите, многие шахты закрываются, уголь не продается, проблема с кадрами — налицо нарастающий системный кризис в отрасли.
— Есть два факта. Количество предприятий и рабочих мест уменьшается — это, безусловно, плохо. С другой стороны, три последних года рекордные объемы добычи углей — это говорит о том, что крупные разрезы компенсируют падение добычи угля закрывающимися шахтами. У нас тоже подрастают объемы, мы восстанавливаем шахту. Если говорить, есть ли кризис прямо сегодня, то ответ — и да, и нет. Для закрывающихся предприятий — это катастрофа, но если брать общие объемы, то никакого кризиса нет. Если ценовая конъюнктура продолжится еще пару лет, то начнет сказываться ситуация, где мы не имеем возможности закупать новое оборудование, строить новые шахты. Старые шахты будут выбывать, и проблема может возникнуть. Сейчас все держится на том, что в «тучные» годы до 2012 года собственники вложили хорошие средства. 2015 год в крупных компаниях должен пройти нормально, но есть целый ряд средних предприятий, где возможны любые варианты.
http://www.rosugol.ru/news/articles.php?ELEMENT_ID=18696
Росинформуголь.
Главная » «Перспектива просматривается неплохо»